Сколько я так просидела, сказать не могла. Но вскоре в зале появилась сестра милосердия, поднявшая меня с пола и уложившая в постель. Списав все произошедшее на потрясение после нападения, она спешно покинула помещение, вернувшись с чашкой успокоительного отвара. И мое сознание ненадолго угасло, доверившись спасительной темноте.
Разбудил голос деда, которого не доводилось слышать почти год. Такой любимый, он сейчас вызывал во мне лишь бессильный гнев, и я не хотела показывать, что уже очнулась. Но герцога Соколова обмануть не так легко, а потому…
— Вставай, Оля. Нам нужно торопиться. Дагеротипист прибудет в особняк через два часа, тебе нужно подготовиться.
И все.
Я понимала, что в императорском госпитале дед сохранит сдержанность, не позволив себе проронить ни единого лишнего слова, но после обращения маркиза невыносимо хотелось услышать теплоту в знакомом голосе. С глубоким разочарованием пришлось напомнить себе, что воспитание в высоких родах превыше всего, а потому, дождавшись, когда меня оставят одну, я поспешно встала с постели и привела себя в порядок.
Время убывало с бешеной скоростью, отсчитывая последние часы моей свободы. Набросив на плечи легкий плащ, дед помог мне усесться в украшенную золочеными завитками карету, запряженную четверкой вороных. И лишь тогда, навесив защитный полог на окна и двери, с укором пояснил:
— Ты не оставила мне выбора, дорогая. Семь глав высоких родов и сам цесаревич видели вас вместе. Знаю, ты сердишься, но высокородный союз — лучшее, что можно было сделать в подобной ситуации.
Позволив себе молчание в ответ, я оглядела деда. За прошедший год он заметно состарился. Седины стало значительно больше, и теперь серебрились не только виски, но и вся голова. Глаза глубокого синего цвета, такие же, как и у меня, словно бы выцвели на ярком солнце. Заметив, что я его рассматриваю, он усмехнулся:
— Время никого не щадит, дорогая, поэтому воспользуйся им как следует.
Вымученно улыбнувшись, слабым голосом ответила:
— Его у меня больше нет.
Я действительно чувствовала, что не только время, но и саму жизнь у меня безжалостно отняли, заключив договор о нерушимом браке с маркизом Левшиным, но дед, похоже, был об этом другого мнения:
— Дорогая, если бы ты только дала мне знать, что он тебя похитил… Одного послания… одного намека хватило бы, чтобы я перевернул всю империю в поисках тебя. Мы могли оставить в тайне твое пребывание в его доме, даже если бы между вами… Господи, Оля! Он обидел тебя?!
Грустно покачала головой:
— Нет. Не так, как ты думаешь.
Похоже, дед все понял.
— Этот зарвавшийся маг… Приди ты ко мне вовремя, он не смог бы сделать ровным счетом ничего, даже имея поддержку цесаревича. К слову, они довольно дружны между собой, знала?
До дружбы моего будущего супруга с наследником престола мне не было ровным счетом никакого дела.
— Мне ведь сказали другое. Я и подумать не могла, что тебе неизвестно…
Бессильно уронив голову в ладони, я впервые за последние дни позволила себе расплакаться. Понимая, что место не самое подходящее, отчаянно старалась сдержаться хотя бы до родового особняка, но у меня ничего не получалось.
Еще недавно я представляла, как в скором времени оставлю пансион и впервые выйду в свет. Ждала петергофского бала, надеялась на союз с Алешей, а теперь… у меня отняли все это, оставив лишь: «Ровно с семи утра вы — моя собственность, Ольга».
Вот так просто. Собственность. А ведь мне еще нет и восемнадцати лет, чтобы втайне надеяться на спасение. Видимо, именно поэтому согласно законам Староросской империи между нами с маркизом оказался возможным лишь высокородный союз, когда из одной семьи меня передавали в другую.
Грустно улыбнулась. Действительно похоже на собственность.
Дед накрыл дрожащие ладони своими в тщетной попытке успокоить, и я, ровно выпрямив спину, смахнула непрошеные слезы. Все верно. Уже менее чем через два часа мне суждено улыбаться на новых дагеротипах завтрашнего «Императорского советника», и я приложу все усилия, чтобы так и казалось, потому что иначе…
Маркиз обвинил меня в изобретении идеального плана? Что ж, ваше сиятельство, если вы так решили… тогда позвольте мне не разочаровать вас!
Войдя в старый дом деда, с наслаждением вдохнула привычный запах, и мысли обрели чуть большую четкость. Вот уж определенно нужно взять себя в руки, и тогда, быть может, даже с этим ненавистным кольцом у меня появится шанс на свободу, только дальше — ни единой ошибки!
Позволив приготовить себе ванну, я поднялась в светлые покои на втором этаже, принадлежащие мне еще с детства. Огляделась. Да, именно эти комнаты я всегда считала своим настоящим домом.
Легкая мебель цвета слоновой кости декорирована изящным шелком сливочного оттенка. Крошечный столик у окна покрыт кружевной салфеткой, на которой — приземистая широкобокая ваза с последними подснежниками. Одному богу известно, откуда их привез дед, но с приходом весны он всегда дарил мне букетик этих цветов. И сейчас я была втайне рада, что в этом году весна запоздала.
У вазы оставлен старый дагеротип. На нем мы втроем: я, мать и отец. Я здесь еще слишком мала, чтобы понимать свое счастье. Только бы не расплакаться…
Взгляд упал на прикроватную тумбу со стопкой любимых книг. А ведь они даже легкий вязаный плед, скорее похожий на большой платок, оставить не забыли. Я тепло улыбнулась: в родовом особняке Соколовых меня ждали всегда.
Горничная добавила в воду несколько капель лавандового масла — моего любимого, и я разрешила себе немного задержаться в ванной. Тщательно вымыла волосы отваром из трав, не забыв нанести на тело смесь душистых масел. И лишь после этого укуталась в тяжелое пушистое полотенце.
На столике меня уже ждала чашка ромашкового чая, но я сделала всего пару глотков, понимая: опоздать нельзя.
Волосы уложили в высокую прическу. Слишком элегантную для дома, но как нельзя лучше подходящую по случаю помолвки. Темно-каштановые пряди по приказу деда украсили фамильными бриллиантами, оправленными в белое золото. Камни-капельки составили гарнитур легкой мерцающей нити на моей шее и изящным подвескам в ушах.
Лишь массивное золотое кольцо резко выделялось среди всего остального, громко заявляя о правах маркиза на свою собственность.
Нехотя облачившись в легкое белое платье из тончайшего шелка, я взглянула на себя в зеркало, поразившись увиденному. По сравнению с той испуганной девушкой, которая взирала на меня из зеркальной поверхности длинного коридора в министерстве, стоящая в светлых покоях молодая женщина казалась изысканно утонченной.
Капля духов на запястье и еще одна — на шею, и я, гордо подняв голову, покинула комнату.
Золотая звезда на мундире его сиятельства завибрировала сразу же, как только он покинул госпитальный зал. И несмотря на то, что времени до помолвки оставалось чуть больше трех часов, отказаться от приглашения цесаревича было нельзя.
