Мина позволила мне немного потомиться в молчании, а потом спросила:
— Ну, и как прошел вчерашний день в школе?
Я пожала плечами.
— Я ничего не поняла.
— Ничего страшного, это же твой первый день! Но я спросила не о твоих успехах в учебе. Ты подружилась с кем-нибудь?
— Да нет, — помотала головой я. — Разве что с Брэном.
— С Брэном?
— Брэндан Сабах. Его дедушка — заместитель Гиллроя или что-то в этом роде.
— Ах да, конечно. Миссис Сабах время от времени посещает курсы дополнительного психологического образования, это нужно ей для исследований в области дизайна. Тебе нравится Брэндан?
— Да. Он пригласил меня сесть рядом с ним за обедом.
— Должно быть, это помогло тебе освоиться, — кивнула Мина. — Хорошо иметь друзей.
Я пожала плечами. Честно говоря, я не думала, что наши отношения с Брэном можно было назвать Дружбой с большой буквы. Это было совсем не похоже на наши отношения с Ксавьером, даже до того, как мы с ним начали встречаться. Честно признаться, у меня никогда не было друзей, кроме Ксавьера, поэтому мне больше не с кем было сравнивать.
После сеанса я долго ломала голову над тем, какие отношения связывают меня с Брэном. Разумеется, ничего умного я не придумала. Главное, Брэн относился ко мне с дружеским расположением. И я была счастлива. Мне необходимо было увидеть хоть одно дружелюбное лицо перед вторым уроком истории…
Брэн поймал меня в коридоре после того, как я без разрешения выбежала из класса, спасаясь от ужасов этого второго урока. Я едва пережила предпосылки Темных времен. Когда же сами Темные времена стали угрожающе проступать на настенном экране миссис Холланд, я все сильнее втягивала голову в плечи, пока не почувствовала, что больше не выдержу. Я пронеслась мимо Брэна, даже не заметив его, я вообще ничего не видела вокруг.
— Роуз! — Его окрик эхом отразился от стен пустого коридора. — Ты в порядке?
Я стремительно обернулась.
— Эй, что с тобой? У тебя такой вид, будто за тобой гонятся призраки.
Призраки? Хорошее слово. Это все, что осталось от моей семьи, от моих друзей, от Ксавьера. Я сглотнула подступившую к горлу желчь и лихорадочно обвела глазами коридор. Ура, контейнер для сжигания мусора! Наклонив голову над поддоном, я извергла в него несколько микроскопических порций пищи, которые с таким трудом сумела впихнуть в себя за обедом.
Некоторое время я корчилась в спазмах в одиночестве, потом чья-то теплая рука легла мне на плечо.
— Роуз, — сказал Брэн. — Позвать медсестру?
Я сплюнула, пытаясь освободиться от привкуса рвоты во рту.
— Нет, — пробормотала я, разгибаясь. — Я не больна.
Потом пошарила по карманам в поисках платка.
Брэн вытащил чистый носовой платок из настенного автомата, назначение которого было мне до сих пор непонятно. Я видела такие ящики по всей школе, но только теперь поняла, что это были бесплатные автоматы со всякими необходимыми мелочами, в число которых входили бумажные салфетки. Как следует высморкавшись, я бросила платок в контейнер с собственной рвотой. Потом нажала кнопку сбоку, и грязный поднос исчез в недрах уничтожителя, а на его месте появился чистый. Раздалось тихое жужжание: это автомат ликвидировал следы моей слабости.
Тошнота прошла, но невыносимая тоска никуда не делась.
— Не хочешь рассказать мне, что случилось? — спросил Брэн. — Это обед? Я заметил, что ты до сих пор почти ничего не ешь. Последствия стазисного истощения?
— Нет. То есть да, но не в этом дело. — Я почувствовала новый приступ тошноты, но сдержала его. — Почему… — Я судорожно сглотнула. — Почему никто не рассказал мне о том, как ужасны были эти Темные времена?
— Разве мы не рассказывали? — удивился Брэн. — Извини, мне казалось, ты все знаешь. Я думал, Реджи тебе рассказал.
— Кое-что рассказал, — выдавила я. — Но, кажется, это прошло мимо меня.
В то время я еще не отошла от шока и стазиса, поэтому почти ничего не воспринимала.
Но сегодня на уроке… Рассказы о целых городах, вымиравших в жутких мучениях, о людях, которые просыпались здоровыми утром и навсегда остывали к вечеру, о разрушенной инфраструктуре, еще больше усиливавшей хаос…
Брэн непонимающе смотрел на меня.
— Из-за чего это все?
— Из-за урока истории, — ответила я. — Там рассказывали о том, как умерли мои родители. Как умерли все мои друзья. Мой парень.
Лицо Брэна смягчилось. Он все понял.
— Да, — пробормотал он. Я видела, что ему было неловко, но он все-таки спросил: — Ты… ты хочешь об этом поговорить?
— Нет, — вздохнула я. — Но я… я не хочу…
— Что?
Мне было стыдно, но я заставила себя признаться.
— Я не хочу быть одна.
Брэн нахмурился. Потом положил руку мне на плечо:
— Ты не одна. Честное слово. Пойдем, тебе нужно подышать воздухом.
— Разве ты не должен быть на уроке?
— Неважно.
У меня не было сил спорить с ним. Брэн обнял меня за плечи своей теплой смуглой рукой, вывел из школы во дворик и усадил на скамейку под чахлой вишней, на которой уже начали распускаться первые весенние цветы. Нежный запах и легкий холодок прогнали тошноту. Брэн сел рядом и посмотрел на меня. Мне хотелось спрятать лицо на его груди и проплакать сотню лет, но я не стала этого делать.
— Принести тебе что-нибудь? — спросил Брэн. — Воды или что-то еще?
— Нет.
Повисло неловкое молчание.
— Я могу что-нибудь сделать?
Трудный вопрос… Я знала, что он мог бы для меня сделать, но не была уверена, захочет ли он.
— Все, что попросишь, — добавил Брэн, почувствовав, что я колеблюсь.
— Расскажи мне о Темных временах, — попросила я.
Брэн нахмурился.
— Ты… уверена?
— Да, — прошептала я. — Мне будет легче услышать об этом от друга… — Внезапно я поняла, что сказала, но отступать было уже поздно. — Ведь ты мне друг?
— Конечно! — с готовностью ответил Брэн. — Ладно. Гхм… — Он поскреб в затылке. — С чего начать?
— Она рассказывала… о том, что чума сначала поразила Нью-Йорк, — выдавила я.
Брэн сделал глубокий вдох и начал:
— Понятно. Да. Итак, один из американских законодателей моды решил, что мех обезьян породы игрунок будет новым писком сезона. Он отправился в Китай, чтобы закупить как можно больше этого меха. Несчастного звали Маркус Алексиос. Вместе с мехом он привез из Китая септическую форму чумы. Нью-Йорк и тогда был Нью-Йорком, кругом сплошные пробки, Алексиос не успевал на шоу, поэтому поехал на метро. Он прибыл вовремя, вышел на сцену и свалился мертвым. Судя по всему, переносчиками чумы были игрунки, но точно этого до сих пор никто не знает. Обычно бубонная чума передается через кровь, но незначительная мутация белка превратила ее в септическую форму, при которой заражение происходит через все биологические жидкости, включая пот и слюну. Такое заболевание распространяется через любые контакты и по воздуху. Это означало, что все, с кем Алексиос работал в Китае, все, кто летел вместе с ним в самолете, все пассажиры, ожидавшие вместе с ним поезда на платформе подземки, не говоря о ехавших в вагоне, а также сливки мира моды, присутствовавшие на показе, — все они были заражены. И все они совершенно спокойно продолжали жить своей жизнью, ведь причина смерти Алексиоса не была установлена сразу. Кто-то полетел на самолете в Лос-Анджелес, кто-то отправился в приют для бездомных на Ист-Вилладж, а одна женщина поехала на поезде в Вермонт… Иными словами, ты понимаешь, как быстро чума распространилась по всей земле.
