Сука.
Еще и посмотрела сквозь, будто я никто.
Невыносимо захотелось выпить и взять кого-нибудь, подмять под себя и вытрахать из собственного мозга все воспоминания и мысли. Я уже пожалел, что не прихватил никого в эту поездку — сейчас бы просто повалил сговорчивую девку и не маялся. И было бы с кем пойти на завтрашнее мероприятие, чтобы местные «золушки» — все как на подбор в платьях из одного инстаграма — не лезли на меня, как альпинисты на Эверест. С безнадежным упорством и полным похуизмом, что будет происходить на вершине. Им лишь бы флаг воткнуть куда-нибудь.
Покосился на стационарный телефон и нажал нужную комбинацию цифр.
— Господин Веринский? — голос консьержа был сдержан и любезен, как и положено в дорогом отеле.
— Дайте моему водителю адрес какой-нибудь ресторана, где можно вкусно поужинать. И… куда ходят местные…дамы.
Не обремененные комплексами.
Но это договаривать не понадобилось.
Спустя полчаса я заходил в богато украшенный холл. Меня уже встречали.
Что было ожидаемо.
И провели за лучший столик, что тоже было нормально.
А вот чего я точно не ждал, так это того, что увижу ту, что стала причиной моего дурного настроения. Отвернуться бы и забыть, а еще лучше сесть спиной и поманить парочку красоток, что уже расположились за барной стойкой, но я вцепился в нее взглядом, жадно поглощая каждую деталь, так же жадно, как она ела свой ужин. Вгрызаясь в сочное мясо и постоянно облизывая пухлые губы, от чего у меня образовался такой стояк, что я всерьез забеспокоился за сохранность брюк.
Блядь.
Почему я все еще реагирую на нее? Пять лет спустя?
Я же забыл, давно забыл обо всем, что тогда произошло. Вышвырнул из своей памяти, как вышвырнул ее из своей жизни.
Но стоило ей появиться — и я снова нацелен на нее, как снайперская винтовка.
Снова не могу отвернуться.
Ее волосы были собраны в простую прическу, а сама она была в деловом костюме — в субботу-то! — почти без косметики. Но это было сексуальней, чем самое блядское платье на другой женщине. А то как она жадно и вкусно ела, запивая еду кроваво— красным вином из бокала на тонкой ножке, вообще выносило мне мозги.
Я смотрел на нее не отрываясь, как полный придурок, вылупив глаза и чуть ли не приоткрыв рот. Ага, еще бы слюну пустил до подбородка, чтобы завершить эту картину маслом «горбун и эсмеральда».
Хорошо хоть она не видит и…
Блядь.
Подняла голову и встретилась со мной взглядом. И тут же подобралась вся, натянувшись, как струна.
Я не помнил в ней этого жеста, этого движения, когда она сжимается, как пружина, когда руки взлетают не в оборонительном жесте, а будто вытаскивая невидимые самурайские мечи. Она не была такой, она была…
Да что я о ней знал, на самом то деле?
Встала. И совершенно спокойно ушла. Ничуть не дрогнув и не заинтересовавшись ни мной, ни моей некстати проснувшейся жаждой.
Сколько я смотрел ей вслед? Одну минуту, две?
Я идиот, что так себя веду. Мало мне прошлого…
— Вы готовы заказать сейчас?
— Что? — я ошеломленно смотрю на официанта. Да он все это время стоял рядом и рассказывал про блюда! А я даже не заметил.
Я больной.
Еще выслушиваю какие-то угодливые фразы по инерции. Но не заказываю ничего, а встаю и как лунатик иду в ту же сторону, куда ушла она.
Я не знаю, зачем.
Посмотреть на нее еще раз? Спросить какого хрена она оказалась в одном городе со мной? Положить руки на ее горло и сжать изо всех сил, а потом смотреть, как она подыхает, как пытается вдохнуть хотя бы крупицу воздуха, как это делал когда— то я?
Не знаю.
Но иду.
И захожу в холл как раз в тот момент когда она подходит к входной двери.
Рывок — и вот я уже касаюсь ее локтя.
— Ты так быстро уходишь… Разве ты не рада видеть меня, На-астя?
Замирает. Застывает статуей, чтобы тут же ожить и невероятно грациозно развернуться. Я тут же возненавидел ее за эту грациозность. Она превратилась в хищницу — вдали от меня.
А ведь могла бы…
Оборвал свои мысли.
Или они сами исчезли? Утонули в серо-зеленых омутах? Наверное, такого же цвета были болота, в которых ведьмы топили нерадивых путников.
Омуты, в которых вдруг мелькнула злость и что-то непонятное, вроде сожаления.
— С чего бы мне радоваться? — криво ухмыльнулась, — Или ты что-то значишь для меня?
По лицу понял — ничего.
И почему так хреново-то от этого?
— Раньше ты говорила, что значу.
— Раньше я просто не знала тебя… и других мужчин, — равнодушно пожала плечами, а я взбесился.
Дернул ее на себя и рывком утащил за угол, туда, где хотя бы никто на нас не пялился.
— Значит все остальные платили тебе больше?
Вздернутая бровь:
— Ведмедик, а напомни мне, когда это ты вообще мне платил?
Будто дала пощечину.
Помнит это прозвище. Я никому не позволял называть себя всякими пуси-муси. Только ей. Я вообще ей много чего позволял.
Зря.
А она стоит и смотрит насмешливо. И ни капли не боится. Даже не нервничает. И не скрывает больше свою истинную натуру.
Вопреки всему я снова почувствовал дикое возбуждение. Как зверь, который унюхал именно ту самку, которую будет интересно загнать. Такую же дикую и непокорную, как он.
Я внимательно осмотрел ее с ног до головы и облизнулся. Нет, не Барби. И не змея. Пантера, которая одним ловким движением может прибить или исчезнуть. И кто ее сделал такой?
Укол неудовольствия скривил губы.
Я наклонился вперед, вжимая ее в стенку, чувствуя пахом ее бедра и еще больше сатанея от ощущения податливого тела. Приблизил лицо так, что мы вдохнули один воздух на двоих:
— Я трахал тебя бесплатно, ты права. А ты с удовольствием раздвигала ноги…
Что-то мелькнуло на ее лице. Ненависть? И хорошо. Не я один буду ненавидеть.
— Не думай, что я тебе не благодарна.
— Что? — произнес полузадушенным шепотом. Внутри нарастала настоящая буря — та, которую я всю жизнь подавлял в себе, потому что слишком хорошо знал последствия каждой такой выходки.
В висках застучало, а кулаки непроизвольно сжались.
А эта смертница только лениво улыбнулась:
— Ну же, Миша, не делай вид, что не понимаешь, о чем идет речь. Ты так старательно учил меня, и я сполна усвоила все уроки…
