На это ворот я и уставилась.
На жилку, которая билась под ним и к которой так хотелось припасть губами.
Облизала губы, вздрогнула и поспешила поднять взгляд. Похоже, не очень-то и поспешила. Потому что Веринский смотрел на меня насмешливо.
Я почувствовала, что заливаюсь краской.
А он только спросил:
— Идем?
И подал мне руку.
Он никогда этого не делал. За исключением вчерашнего дня. Но вчера я была на высоченных каблуках и «спутницей», а сегодня просто секретаршей. Которой положено ходить на шаг сзади, я помнила из правил.
Посмотрела на эту руку, как на ядовитую змею. И что он полагает я должна с ней делать? Держать? Как в садике?
Михаил раздраженно вздохнул, дернул меня на себя, а потом взял под локоть и быстро пошел к лифту.
В полном молчании мы спустились в ресторан и сели за стол.
Я кое-как заказала себе завтрак и уставилась на белоснежную скатерть, надеясь, что мы наконец скоро начнем работать и я забуду про этот жуткий стыд и неловкость.
— Что не так? — голос мужчины прозвучал мягко, но я подпрыгнула и ошеломленно подняла взгляд. Он спросил меня? Разве ему не все равно? Да я счастлива была, что меня не вышвырнули из отеля и компании сразу, а он еще и моим состоянием интересуется?!
— Михаил Андреевич… — голос от волнения подрагивал. — Я… Мы… мы вчера… Я прошу прощения за эту сцену и обещаю, больше такого не повторится! — выпалила, наконец, с облегчением.
Брови Веринского взлетели вверх:
— Ты просишь прощения за то, что я тебя поцеловал?
— Вы…Что? Да! То есть нет… То есть… Как поцеловали? Вы?
— То есть ты не заметила? — в глазах его снова появились смешинки, а я рассердилась.
— Ну знаете… Это ни в какие ворота уже не лезет!
— Почему?
— Потому что!
— На-астя…
— Я не эти ваши…вот эти! Чтоб целовать меня и вообще! У вас уже есть женщина, и не одна… Даже думать не хочу, что они чувствуют, что вы так вот ходите направо и налево!
— Скорее, налево, — искорки в глазах Веринского превратились уже в настоящее пламя.
— Вот я и не собираюсь их обижать, раз вам все равно!
Расхохотался.
Эта наглая морда хохотала при мне второй раз в жизни, и это было…
Это было так же чарующе, как и тогда.
Все таки я непроходимая дура.
Отсмеявшись Веринский отпил кофе и умилительно посмотрел на меня:
— Никто не заботился о моих любовницах так, как ты. Это ми-ило.
Он издевается. И, кажется, я его сейчас убью. Несмотря на то, что я просто Настя, а он — великий и ужасный. Вот за это издевательство и убью. И за то, что целует меня после всех них… Ну или перед. И вообще, какое он имеет право…
Я постаралась взять себя в руки. Я просто секретарша.
И нечего.
Сделала каменное лицо — ну, как мне казалось. Достала свой блокнот и холодно перечислила все дела и встречи на сегодня.
Рука Михаила, накрывшая мою, меня остановила.
— Тебе же понравилось?
На этот раз он смотрел серьезно. А я по-настоящему разозлилась. В какую игру он играет? Еще недавно Веринский меня совершенно не замечал — и что такое с ним произошло? Вчера пелена с глаз спала, когда увидел меня в красивом платье?
— Вы прекрасно целуетесь, Михаил Андреевич. С вашим-то опытом, — добавила ядовито. — А теперь давайте работать…
— Повторим еще?
Он будто меня не слышал. Я залилась краской. Внутри все скручивало от противоречивых эмоций и непонимания, что происходит.
— Я слишком брезглива, извините. — постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно.
Он понял правильно. И улыбнулся.
— А если я не буду с этого момента никого кроме тебя… целовать?
— Как правило, здесь работает обратная последовательность, — покачала головой.
Можно подумать он сможет
Но он смог.
Во всяком случае, я действительно больше не слышала упоминания о ком-либо. Мне не поручали покупать цветы или бронировать столики в ресторане. Никто не звонил ему по личному делу и не приходил. А ведь мимо меня это бы не прошло. Потому что болезнь мужа Нины оказалось серьезнее, чем она предполагала, и после нескольких недель лечения она собиралась еще и взять отпуск и уехать с ним в «место с нормальным климатом и едой. И ничего страшного — уверена, Настя справится. А где не справится, я буду на связи».
Мне показалось, что Веринский обрадовался.
Ужаснее всего было то, что обрадовалась я.
Теперь мы и вправду были неразлучны. Проводили вместе времени гораздо больше, чем проводят иные супруги. Мои задания стали сложнее — много сложнее — но я уже не боялась. Я все так же готовила ему кофе и забирала костюмы из химчистки, чувствуя себя примерной женой, но гораздо больше времени у меня занимал анализ, составление расписания, переговоры и подготовка к ним, предварительные резюме по присланным предложениям и тому подобные вещи, накладывающие на меня огромную ответственность.
А еще в компьютере у Нины отображались внутренние процессы всего предприятия. Фактически, у меня был доступ почти ко все информации, хранящейся на внутреннем и внешних серверах, и чтобы еще лучше выполнять свои обязанности, свободное время я посвящала тому, что изучала самые разные документы, юридические и финансовые потоки, по привычке считая и пересчитывая цифры, живущие в своем ритме.
С Димой мы не виделись. Я уходила очень рано, ехала, слава богу, на машине, которую предоставила компания. И приходила поздно — то не заставая его, то заставая спящим. И в выходные мы будто избегали друг-друга. Я и в самом деле много работала, у Веринского назревали важные сделки и вся компания трудилась на износ. Ну а у Димы как-будто всегда тоже находились дела и развлечения.
У меня же не было сил договариваться с ним о нормальной встрече или подлавливать его в подворотне, то есть на кухне. Потому я решила отпустить пока ситуацию, предполагая, что она все равно разрешится сама собой. Как только «Волна» вздохнет спокойно, я просто найду себе квартиру и тогда уже моему другу придется со мной пообщаться.
Если он вообще считает меня другом.
Вздохнула.
Сейчас я не могла об этом думать. Все мои мысли занимал Веринский.
Я ведь понимала, что он делает. Понимала — зачем. Пусть я и не была так красива, как все остальные, окружавшие его женщины, но он меня хотел.
Он не дарил мне подарков и признаний, не говорил комплиментов. Чаще всего его голос был сух и касался исключительно работы. Но он умел быть заботливым. Мог сам приготовить кофе — и принести нам обоим. Следил за тем, чтобы я обедала. И иногда даже обедал со мной. Чтобы достаточно спала.
