— Не истери, Мышка, — мужчина недовольно хмурился, — я не бросаю тебя управлять предприятием — на это есть Норильский. Но мне нужен кто-то вменяемый, чтобы принимать входящую документацию и звонки, предназначенные для меня. А ее будет много в эти дни. Как и работы.
Я кивнула и в который раз поправила ему ворот рубашки.
Мне нравилось это делать. Было что-то в этом запредельно интимное. У Нины подобное действие смотрелось совершенно по-другому, у меня же каждый раз перехватывало дыхание.
Мы поехали в одной машине. Сначала меня — к офисному зданию. Потому Мишу в аэропорт.
Я тяжко вздыхала.
Нет, предстоящая кутерьма меня, пожалуй, не пугала. Я многому научилась за то время, что проработала в холдинге. Но я уже скучала по своему мужчине. И боялась того момента, когда он приедет — Нина возвращалась. И я снова должна была превратиться в тыкву.
А будет ли у Веринского на тыкву время?
Я понимала, что стала зависимой от него. От его присутствия в моей жизни. От его объятий по ночам — и не только. И не могла сказать, что меня эта зависимость пугает.
Вздохнула и поднялась на свой этаж.
А дальше и правда начались совсем суровые будни. Четыре дня без Миши надо было еще пережить.
Так уж получилось, что «Волна» переживала период реорганизации, плюс нам «грозили» очень крупные контракты, вывод нового продукта на рынок. Активизировались конкуренты. Уследить за всем было не возможно, потому отслеживали только основные моменты, остальное руководство надеялось отшлифовать позже.
Но и основных моментов был миллион.
Я уже проводила на работе по двенадцать — четырнадцать часов и самостоятельное плавание не было исключением.
Вот только без Веринского было пусто. Без его запаха, без закрытой двери за моей спиной. За которой сидел он.
Дверь и сейчас была закрыта. На ключ. Но в кабинете генерального царило затишье. Зато у меня — линия фронта.
Очередной звонок, очередной запрос и я полезла проверять отчисления и фонды, выписала нужную информацию, перескочила в другую таблицу и вдруг замерла…
Снова вернулась в список ежемесячных отчислений. Что-то не то.
Залезла в таблицы.
Что же меня смутило?
Потерла виски. Что-то не стыкуется.
Я вызвала финансовую статистику, аналитику и начала все скрупулезно просматривать и пересчитывать. Я прокручивала и прокручивала строки и ячейки. Стройная, внятная схема, весь учет автоматизирован, все согласно договорам…
Стоп. Согласно договорам.
Разве вот эта выплата не должна быть иной? Как сейчас помню, что несколько месяцев назад, еще в самом начале своей работы, я перепечатывала подготовленный Ниной договор на поставку CAT — строительных машин сумасшедшего качества и мощности. И цены. Такие машины даже наш холдинг не покупал сразу, только в долг, под процент. Они запускались в работу и оправдывали себя на все сто — приносили доход, с которого потом и происходила оплата.
И когда я перепечатывала этот самый договор, в нем черным по белому были прописаны порядок платежей и проценты за год, уплачиваемые ежемесячно.
Двенадцать процентов годовых.
Я еще посчитала тогда автоматически эту сумму. И она совершенно не соответствовала той, что я видела на экране.
Доступ к визированным договорам у меня был. Я нашла нужный и внимательно его перечитала. И снова нахмурилась. Все вроде то. За исключением одного единственного слова.
Двенадцать процентов годовых не уплачиваемых, а начисляемых ежемесячно.
И разница с учетом суммы поставок была более чем существенная.
Черт. Я знала Веринского. Он всегда выгадывал для компании лучшие условия — мог биться до последнего за каждую десятую процента. Но и продажников на том берегу я тоже знала — они за те же десятые бились не меньше. От этого зависели их зарплаты. И человек, который смог повысить выплаты по машинам наверняка получил ощутимую премию. Пусть компания и потратила не менее ощутимую сумму на откат. Откат, который получил кто-то с нашей стороны.
Я решительно встала и направилась в договорной отдел.
— Марина Евгеньевна, — старалась говорить спокойно и по-деловому, — мне нужно уточнить кое-какие моменты в договорах с несколькими компаниями, будьте добры выдайте все что касается поставщиков строительного оборудования.
— Вы можете просмотреть все в электронном виде, — женщина скривилась, — если у вас есть, конечно, доступ.
Да, меня здесь не любили. Ну и хрен с ними.
— У меня есть конечно доступ. А также есть доступ к бумажным экземплярам. Поэтому я жду.
Договоры мне чуть ли не швырнули.
Но я спокойно села за свободный стол и просмотрела их, стараясь не выказывать волнения. Потому что то, что я увидела, мне не понравилось.
Подпись Горильского.
Он имел право подписи. И часто ездил вместо Миши на переговоры. И я была уверена, что согласовывает с тем все свои действия.
Мог ли согласовать это? Мог. Но я не поверила.
Спокойно отдала бумаги.
И вернулась на свое рабочее место.
Последующие два дня ситуация не давала мне покоя. Я снова просматривала разные цифры, уже целенаправленно, и понимала, что схема есть. Схема вполне действенная. В разных областях, чтобы не палиться. Почти недоказуемая. Но, по меньшей мере, требующая служебного расследования.
И если все действительно так, как я подозреваю, это означает что холдинг довольно давно, осторожно, но обворовывают на крупные суммы.
Могла ли я ошибаться?
Теоретически, могла. Черт, да мне очень хотелось ошибаться! Пусть Миша и не раскрывался до конца передо мной — он не был откровенен, скорее даже скрытен — но иногда проскальзывало в его словах и непростое детство, плохие отношения с родителями, какая-то совсем неприятная история с матерью, нежелание общаться со сверстниками. Он был довольно замкнут одиночка по натуре — и одинок. Я чувствовала это, пусть Веринскому это и не мешало. Но в душу не лезла. Я понимала, что ему потребуется очень много времени, чтобы раскрыться. До конца принять меня.
И также понимала, что это время он может и не захотеть тратить… И всегда отбрасывала подобные мысли, как Скарлет О’Хара.
А Артем был его единственным другом. С которым они, фактически, начинали это предприятие. И его поддержкой в бизнесе. И если он действительно обворовывал «Волну»… Действительно предал…
Как я могла сказать ему об этом?
Но как я могла не сказать?
Понятно, что делать это прямо сейчас я не собиралась. Вот вернется — он уже завтра возвращается! — и как будет время мы сядем и я спокойно ему все расскажу. А дальше уже пусть сам решает, как это все расковырять и доказать.
