Самой мне лезть в это не стоит.
Тем более что шанс на ошибку был всегда. А право на оправдание есть у каждого.
— Чем занята, Настюша?
Я подпрыгнула на месте и одним движением закрыла всплывшие окна на компьютере. И вполне непринужденно улыбнулась Горильскому, который зашел в приемную.
Он так и не оставил своей манеры называть меня уменьшительно-ласкательно, да и вообще в эти месяцы вел себя со мной приторно-сладко. Разве что не сюсюкал.
Но я почти не замечала его все это время, пусть мы и часто пересекались. А сейчас, в отсутствие Миши, даже слишком часто. Он то топтался в приемной, будто у него своей не было, то подсаживался ко мне в кафе. Даже порывался отвезти меня домой однажды, потому как я сильно задерживалась и отпустила водителя, — но я тогда вызвала такси.
Мне не нравилось его отношение. Вот вроде бы не придерешься — но было в нем что-то странное. Что-то от злости мальчишки, у которого из-под носа увели машинку. И пусть я никогда не давала Артему повода усомниться в моем к нему отношении, он будто этого отношения не замечал. И все выжидал, когда же другой мальчик наиграется.
Мог ли он также относиться к деньгам и компании?
Я с усилием заставила себя улыбнуться и перестать думать по этому поводу:
— Добрый день, Артем Вениаминович. Работой, как и всегда.
— Я же просил называть меня по имени. Мы же почти одна семья теперь, — хохотнул.
— Не считаю это приемлемым.
— А Мишу ты тоже по отчеству зовешь? Даже когда вы в постели?
Вздрогнула и стиснула зубы. Хамло. Причем первый раз себе такое позволил — знает, что не пожалуюсь Верискому, а того нет рядом.
— Обсуждать частную жизнь своего начальника я тоже не считаю приемлемым. Чем могу помочь?
Посмотрел зло.
Но вот уже расслабился и нагрузил меня очередными рабочими задачами. Надо отдать ему должное — по скорости решений, навыкам, широте взглядов он был почти как Миша. Немного не дотягивал — наверное потому и не стал в свое время создавать собственное предприятие, а пришел сюда вторым лицом — но на уровне.
Блин, и зачем ему эти деньги? У Горильского были фантастические доходы, я не знала точные — но могла предположить.
Что могло ему не хватать?
Я продолжала работать, звонить, договариваться, переделывать документы. Очнулась, фактически, в девять вечера, когда мне неожиданно принесли ужин из ресторана, расположенного в нашем же здании.
Я с недоумением посмотрела на официанта, сервирующего журнальный столик.
— Михаил Андреевич распорядился.
Губы расплылись в улыбке.
В этом был весь Веринский.
Я ни разу не получила от него цветов. Или еще каких подарков. Он был, как правило, немногословен, если дело не касалось работы или каких-то отвлеченных историй, которые он мне хотел рассказать. Он не любил показывать отношения на публике. Он вообще на публике не любил ничего делать. И мы не вели с ним долгих телефонных разговоров или переписок в чате с кучей поцелуйчиков и прочими вздохами — может мне и хотелось, но приходилось останавливать себя.
Не такой он был человек.
А вот отправить мне ужин, узнав, что я опять задержалась — это было в его духе.
И приказать явиться на работу в одиннадцать, а не в восемь на следующее утро, после того как мы разговаривали с ним об очередной сделке чуть ли не в полночь — тоже про него.
Хотя он, как раз, должен был быть в восемь или около того.
Ранний рейс — Миша любил ночные рейсы, спать в самолетах и работать сразу по приезду. Ну или не любил, но приноровился.
А я так хотела его увидеть как можно скорее…
— Выспись, — он ответил почти резко на мои возражения, — тебе еще понадобятся силы в ближайшие дни, хоть Нина и выходит снова.
Я вздохнула.
И сделала как он сказал. Как и всегда.
Поехала домой — в свою квартиру, я не могла торчать у Веринского в его отсутствие, хоть он и не возражал, вот не могла и все — и действительно выспалась, хоть и встала по привычке рано. Но позволила себе долгий душ, тщательно уложила волосы и накрасилась. А еще приготовила простой ужин для Димы, в попытке наладить таки отношения, и оставила тому записку сверху, о том что нам надо поговорить.
Пора было решать и этот вопрос.
Водитель привез меня к нашему зданию и я глубоко вдохнула свежий воздух.
После дождя, что продолжался всю ночь, столица выглядела умытой.
Я улыбнулась охране, поднялась на свой этаж и наткнулась на Горильского.
— А, Настюша, — он приобнял меня под смешки девочек на ресепшн, — пошли ко мне, надо кое-что обсудить…
— Но Михаил Андреевич…
— Сейчас придет. Устроим маленькое совещание.
Я была удивлена. Почему вдруг совещания нужно устраивать у того в кабинете? Но лишь пожала плечами и пошла за Артемом.
— Светлана, сходите за бумагами, о которых я говорил, — бросил Горильский секретарше и та быстренько побежала выполнять поручение.
Мы зашли в кабинет и я по привычке начала прикидывать, как лучше разместиться. Хозяином кабинета был Артем, и если он сядет за свой стол, то Веринский, наверное, в кресло для посетителей. А мне…
— Раздумываешь, как лучше устроить нашего дорогого начальника? — голос мужчины звучал ехидно.
Я вздрогнула и покраснела. Вот Миша прав — все можно прочесть у меня на лице.
Не стала отвечать на реплику. Лишь спросила:
— Что мне следует подготовить?
— А разве ты не уже? — а вот это прозвучало издевательски. — Разве не подняла договора, не подсчитала убытки? Куда ты полезла, маленькая сучка?
Я в шоке уставилась на Горильского. И поняла одно — он опирался на дверь. На дверь, за которой никого не было.
И смотрел на меня зло, жестоко скривив губы.
Это было страшно. Меня и правда затрясло.
— Не понимаю, о чем вы, Артем Вениаминович…
— Ну-ну, не притворяйся. Дрянь, — мужчина шипел, а в глазах у него появилось настолько мерзкое и жуткое нечто, что я просто остолбенела, — Решила выслужиться? Мало тебе того, что ты лижешь Мише член, так еще и задницу собралась? На хрена ты начала что-то вынюхивать, а? Раздвигала бы ноги молча. Нет, блядь, захотелось изучить ей игры больших мальчиков…
Он вдруг рванул вперед, развернул меня, заламывая руки, и впечатал всем телом в стену, да так резко, что у меня из глаз искры посыпались.
Я закричала — попыталась — но Горильский зажал мне рот рукой, продолжая наваливаться на меня и злобно шипя прямо в ухо:
— Убивают и за меньшие деньги, понятно? Может и придется… Ты блядь ничего не докажешь, я сделаю так, что поверят именно мне, а о тебя вытрут ноги, как о долбанный коврик, которым ты и являешься! Сука, мне надо было просто завалить тебя и оттрахать в первый же день, получить свой доллар за выигрыш, и Миша бы сам вышвырнул из офиса. Но ничего, я еще успею…
