— О, Диана, милая, ты все время забываешь, что наша дорогая Аннабель — дипломат, наверняка подобные разговоры ей интересны, — почему-то прыснула Адель Гриотто.
В тот момент мне невероятно хотелось узнать, что же настолько сильно развеселило мадемуазель Гриотто. Ведь не род же моих занятий, да и сам факт того, что меня могут интересовать разговоры о галатийской политике, не мог бы стать причиной ее смеха.
Однако разговор сам собой перетек на моду, театральные премьеры сезона и ближайшие светские мероприятия, как это подчас бывает в чисто женской компании. Разумеется, если речь заходила о приемах, то без главного украшения подобных мероприятий, каковым являлся, несомненно месье Маруа, не обошлось.
— Вы же пойдете на празднование Дня независимости вместе с нашим дорогим Филиппом? — буквально наповал убила своим вопросом мадемуазель Маре.
Меня смутило разом множество вещей: во-первых, по какой же причине мне вообще появляться на праздновании годовщины независимости Галатии, к которому я гарантированно не имею отношения; во-вторых, почему меня спрашивает, пойду и я на празднование с Маруа любовница самого Маруа, точнее, одна из его любовниц в присутствии еще двух; в-третьих, почему же мне непременно надлежит оправиться с месье блестками и это даже никого не возмущает.
— А разве к нему не выстроилась очередь? — осторожно уточнила я, ничего не подтверждая, но и не спеша отрицать. Вообще, разговор с каждым словом для меня становился все более неловким.
Девушки дружно рассмеялись, причем искренне и до слез.
— Очередь? К Филиппу? Ну, что вы, — всплеснула руками Диана Маре и пояснять ничего не стала.
И в этот момент я четко осознала, что полиамория действительно существует в реальной жизни и за не даже не всех пытаются избить.
Филипп Маруа как будто почувствовал, что его поминают и появился на пороге гостиной с подносом, полным канапе.
— Дамы, думаю, вы успели проголодаться? — весело осведомился месье Маруа, поставив свое подношение на столик перед нами. Канапе встретили восторгом и благодарностью.
— Сбежали из круговорота политики, друг мой? — с улыбкой осведомилась у любовника мадемуазель Фурнье, ласково погладив руку Филиппа Маруа.
В очередной раз подумала, случись весь этот бред в Вессексе — и кто-то бы несомненно пострадал: наверняка пострадала бы или физиономия «подлого изменщика», или волосы Эвелин, которые согласно славным традициям кошачьих драк нужно было выдернуть, в идеале, все. Однако для Адель и Дианы происходящее явно было в порядке вещей.
— Филипп, вы же Аннабель пригласите на празднование Дня независимости? — решила утолить свое любопытство непосредственно у Маруа Диана Маре. — Все делают ставки, кто будет вашей дамой. Мы думаем, что вы просто обязаны пойти с нашей милой мадемуазель Стоцци.
Хотелось провалиться сквозь землю. Когда синие глаза Маруа скользнули по мне, показалось, провалиться вообще лучший вариант, даже если прямиком в ад.
— Если Аннабель не откажет мне, я буду счастлив, — пожал плечами павлин с довольной улыбкой. — Хотя мне показалось, я могу просто не получить приглашение. В последнее время премьер-министр Мерсье не благоволит ко мне.
Три мои галатийские приятельницы прыснули со смеху, словно бы неприязнь Мерсье к их холеному кумиру — это нечто невероятно забавное.
— Ну, ходят слухи, что именно так со мной премьер-министр и намеревается поступить. Поскольку мой паразитический образ жизни являет собой дурной пример для всех государственных служащих.
И снова ответом стал хохот, причина которого мне так и осталась до конца непонятна. Разве что усилились подозрения, что далеко не просто так уцелела практически вся темная аристократия Галатии.
Он ведь слишком самоуверен, этот мужчина, слишком, для своей должности и положения. Конечно же, Филипп Маруа внушает всем окружающим почти что ненормальную привязанность. Разумеется, исключительно в его кругу, светлых в высшим галатийском обществе попросту не было. Ну, почти не было. Темные маги в принципе отличались снобизмом и попасть в их круг — задача не из легких и под силу немногим, но в Галатии эти типы вообще стали элитой и даже не пытались скрывать данного факта.
И теперь члены той элиты потешаются над премьер-министром, словно бы его власти над ними нет вовсе, однако человек — существо склонное существовать в организованных группах, если над темными нет власти галатийского правительства, то чья-то наверняка есть.
И чья же?
Кто здесь всеми управляет? Быть может, Крюшо? Он ведь темный…
Филипп Маруа тем временем обменивался шутками со своими дамами, и вся эта компания как будто не замечала моего замешательства. Или действительно не замечала. Как же им четверым легко друг с другом, даже не верится, что подобное возможно.
Павлин повернулся ко мне, свет как-то странно отразился в его глазах, и вдруг показалось, что они были золотыми, да еще и с вертикальными зрачками. Поморгала — и наваждение пропало, будто и не было. Кажется, с шампанским стоит на сегодня завязывать, а то так скоро с меня станется увидеть, как у Маруа пробиваются рога.
— Ну, так что, Аннабель, вы ведь не откажетесь побыть моей дамой, если случится чудо и мне все-таки достанется приглашение? — задал вопрос напрямик Филипп, причем с такой улыбкой, что отказать ему просто язык не повернулся. Видимо, так он и склонял к разврату всех своих многочисленных любовниц. И если так пойдет…
— Это доставит мне большое удовольствие, Филипп, — вымолвила я и в первый момент даже не до конца поверила, что сдалась. Почти окончательно сдалась, но почему-то это не вызвало ни в ком из присутствующих ни злорадства, ни насмешки, ни даже тени недовольства.
Маруа склонился надо мной, взял в руки мою ладонь и припал к ней губами с каким-то совершенно непристойным сладострастием. Этикет предписывал мужчине не прикасаться к коже, однако месье в блестках изрядно воодушевился после моего согласия и наплевал на все. Припал к губам так, что я по моей спине как будто мурашки побежали.
— Ф-филипп, кажется, это лишнее… — пробормотала я, отчаянно желая начать вырываться и не решаясь.
Девушки рассмеялись.
— Филипп, быть может, хватит смущать Аннабель, она явно морально не готова к таким вашим знаком внимания, — чуть успокоившись произнесла Диана Маре. — К тому же наша милая подруга сегодня утомилась и ее нужно доставить домой, верно?
Спустя десять минут я с изрядным удивлением осознала, что сижу в автомобиле Филиппа Маруа, а сам Маруа достаточно распален: одна его рука лежит на моем плече, вторая — на талии, но явно тяготеет к бедру. Кажется, не только одна я пила сегодня шампанское… И не только на меня одну алкоголь оказал воздействие.
Наверное, не стоило соглашаться идти с ним куда бы то ни было. И садиться с ним в машину этим вечером тоже не стоило.
— Бель, — прошептала на ухо Маруа, подавшись ко мне. — У вас очаровательное имя. Красавица. Такое же прекрасное, как вы сами.
