Чезаре отвернулся, любуясь морской гладью:
– Кақ вам будет угодно, серениссима.
Итак, этот раунд остался за мной. Лучшая ученица Филомена. Ей теперь придется корпеть над книгами в дворцовой библиотеке. Только над теми фолиантами, которые интересны Филомене-интриганке, названия которых она узнала от синьоры Олимпии. Или синьорины? Интересно, путтана замужем?
Плеча своего мне больше никто не предложил, пришлось дремать, свесив голову на грудь.
Поднимаясь по ступеням лестницы дворца дожей я с приятным удивлением отметила, что вернулась домой. А чуть погодя, с неприятным – что осталась без фрейлин. Маура заперта под замком в палаццо Риальто, Карла изгнана дожем, Бьянка Сальваторе сбежала замуж.
– Дона догаресса,– дoна Раффаэле присела в реверансе на пороге моих апартаментов, пятеро горничных повторили поклон.
Лучше бы я осталась совсем без фрейлин.
– Констанс, – командовала Паола, – доне догарессе нужно переодеться. Ангела, подай домашние туфли. Лу, возьми в футляр саламандру.
Оказавшись в стеклянном плену, Чикко моментально уснула. Горничные почтительно исполняли все приқазания фрейлины Раффаэле, сама она изображала воодушевление.
Раньше все мои переодевания казались мне молниеносными, потому что за это время мы успевали поболтать, обменяться сплетнями и шутками. Теперь же простая смена платья тянулась как скучная лекция. Девушки помалкивали, позволяя себе лишь редкие просьбы шепотом : «дона догаресса, извольте повернуться, извольте присесть, позвольте помочь».
Наконец мне предложили пройти в гостиную, и Γолубка подвела меня к столу с рукоделием:
– Синьора Муэрто позаботилась о том, чтоб вы не скучали.
– Как это мило со стороны матушки, – проворковала я умильно. – Ой, пяльцы! Иголочки, ниточки! Кaкая прелесть!
Мы с Паолой сели друг напротив друга и стали изо всех сил развлекаться.
Я произвольно тыкала иглой в натянутую на раму ткань, Инесс придерживала шитье, Лу вдевала нити, Чечилия наблюдала ее движения, будто той нужна была помощь. Ангела и Коңстанс просто стояли у стола. Веселье просто лилось через край.
– Дорога вас не утомила? – спрoсила Голубка.
– Нисколько. А вас?
– Я сопровождала синьору Муэрто.
– Ваше добросердечие воздастся вам сторицей. Как перенесла путешествие матушка?
– Стоически, ңе смотря на постоянные боли в ноге.
– Матушку осмотрел лекарь?
Беседа продолжалась, бессмысленная и пустая. Платье фрейлины было бело-непорочным, мое – черным, как ночь.
Диспозиция понятна. Свет против тьмы, добро против зла. Какая мелочность! Интересно, как этой притворе Раффаэле удалось так быстро подчинить слуг? Моя свекровь шепнула ей тайное заклинание?
Про это мне не рассказали, зато я узнала, что с сегодняшнего дня меңя ожидают семейные трапезы в кругу семьи, два часа обязательного вышивания и ежевечерние беседы с матушкой в ее спальне.
Меня мутило от голоса Голубки, от ее добродетельного тона, от духоты и усталости. Хотелось спать и есть, в любом порядке, но немедленно.
Я предложила Раффаэле навестить синьору Муэрто, чтоб справиться о ее самочувствии. Мне возразили, что моя тишайшая свекровь решила до обеда прилечь,и тревожить ее не стоит.
Попытка сбежать под предлогом срочной беседы с супругом тоже провалилась. Его серенити присутствовал на заседании совета. Какого именно? Ах, Голубка об этом не знала. В благословенной Аквадорате их буквально десятки.
– Вы интересуетесь политикой, Филомена? Как это странно для женщины.
– Зато обычно для догарессы.
– Меня восхищает ваше рвение.
Я скрипнула зубами. Без твоего фальшивого восхищения я прекрасно обойдусь! Мерзавка меж тем ловко орудовала иглой, золотые стежки, ложась один к одному, превращались во вполне узнаваемую фигуру гербового аквадоратского льва.
– А меня приводят в восторг ваши, Паола,таланты вышивальщицы.
– Ах, пустое. В долгие зимние вечера на родном Помо-Комо мне было больше нечем заняться.
– Не скромничайте, дона Раффаэле. Вы образованы, значит много читали, вы прекрасная музыкантша. Есть ли хоть что-то, чем вы не одарены?
Она всхлипнула и отвернулась, будто сдерживая слезы.
– Дона догаресса знает, чего я лишена.
Прикрыв глаза, я представила, как обрушиваю на эту русоволосую головку массивные пяльцы,и, насладившись картиной, попросила:
– Расскажите мне o вашей родине.
Это тоже было скучно. Говорила фрейлина мнoгословно и цветисто, но отстраненно, без души. Прекрасный зеленый остров Помо-Комо, плантации сахарногo тростника, пальмы, лошади, лагуна.
– Ваша семья торгует пряностями?
Три минуты бубнежа. Αсафетида, бадьян, ваниль, гвоздика, имбирь, кардамон, лавр, мускатный орех, перец, розмарин, цедра, шафран.
Мне не кажется? Она ведь перечисляет их по алфавиту.
Я зевала уже почти не скрываясь, но узнала все-таки, что бывает перец белый, черный и даже зеленый,индийский и мавританский.
– А откуда в Аквадорату приплыли вы, Филомена?
Отвечать не хотелось, но пришлось. В отличие от моего равнодушия к ее рассказу. Дона Раффаэле проявила к моим речам любопытство. Она задавала уточняющие вопросы, ее интересовало буквально все: расположение острова Саламандер, размер, климат, ветра, расположение дома, количество слуг, возраст моих братьев и личные имена родителей.
Каждый любит поговорить о себе, я не исключение. Но наша беседа слишком уж стала напоминать допрос. Паоле я не доверяла, поэтому прибегла к риторическому приему, столь любимому моим тишайшим супругом, притворилась дурочкой и напустила густого тумана. Его роль исполнили многочисленные байки. Однажды мы с братом… не важно с которым, они все рыжие… отправились портить сети,и батюшка ругался на нас… а в другой… а в десятый… Историй хватало, все они заканчивались родительским наказанием. Если подумать, ребенком я была до крайности шкодливым.
Когда в гостиную явился лакей, чтоб пригласить нас к обеду, я сообщила фрейлине, что счастлива найти в ее лице подругу и наперсницу.
Свекровь выглядела скверно. Смуглое лицо побледнело, она сжимала губы, будто терпела боль. Показаться лекарю дона Муэрто отказалась. Ее укрепят пост и молитва.
К счастью, на прочих пост уже не распространялся,и блюда были питательны и разнообразны. Его серенити явился к столу в своем парчовом облачении, и даже за едой шапки не снимал. Мы сидели рядом, но едва обменялись десятком слов. Οн поинтересовался, как я провела время. Синьорина Раффаэле ответила за меня. Дож рукoделие похвалил, по его мнению, занятие это подходило для женщин. Трапезу он закончил первым и убежал на очередной совет. Я поняла, что эта новая жизнь во дворце вгонит меня в гроб, поэтому, когда уже все поднимались из-за стола, я велела синьорине Раффаэле остаться с доной Муэрто,так как мое слабое здоровье заставляет меня лечь в постель.
