– Ангелу? - перебила я и похвасталась. - С горничной у него ничего не было. Она вообще обещана в жены синьору Копальди.
– Я могла догадаться, – пробормотала Паола. – Его серенити хранил свою безмятежность от моих пoпыток сблизиться.
– Все вы друг друга стоите! – громко сообщила дона Муэрто. - И ты, и Чезаре, и твоя кровососущая подружка, и Карло Маламоко, и толстушка Маура.
Размахнувшись, cвекровь швырнула в волны кольцо синьорины Раффаэле:
– Значит,так тому и быть. Играйте, детишки, храните вашу общую безмятежность.
– Матушка, – мои глаза увлажнились слезами восторга, – это так символично, вы принесли морю драгоценную жертву.
– Что это с ней? – спросила синьора Маддалена вампиршу.
– Экстаз, – пояснила та. - Дона догаресса ощущает неразрывную связь с Аквадоратой.
– Ну и куда им разводиться, таким дуракам?
– Да никуда эту плаксу ваш сын от себя не отпустит.
И они синхронно вздохнули, с видом умудренным, но шутливым.
Для того, чтоб войти в канал «Нобиле-колледже-рагацце» нам пришлось миновать городской причал, и парапеты площади Льва. Зара умело лавировала меж гондол, я отвечала на поклоны и приветствия.
– Дона догаресса плывет в школу?
– Точно так, добрый гражданин.
– Ваша фрейлина, кажется, похорошела?
– Дона Ρаффаэле благодарна вам за комплимент, любезный Арлекин.
– Что за корсарка с вами, дона Филомена?
– Моя тишайшая свекровь синьора Муэрто, любопытный Вольто.
– Разве она не умерла? Догаресса может возвращать с того света?
– Умерла? Вы это слышали, матушка? - развoдила я руқами. – Или в Аквадорате был объявлен траур?
– Вон в той гондоле, – шепнула вампирша, – припоминают, что слухи о том, что матушка его серенити пират ходили довольно давно.
– Значит, наши новости никого не удивят?
– Люди обожают быть умными задним числом, – пояснила вампирша. – Они видят дону Муэрто, это вступает в противоречие с тем, что они знали, поэтому сразу начинают сочинять, что да, что-то такое уже давно подозревали.
У Нобиле канала был затор, гондолы, сталкиваясь бортами,толпились у узкого входа. Я поприветствовала родителей Мауры, свекровь окликнул черноволосый господин с сединой на висках:
– Маддалена, лопни мои глаза,ты решилась выйти в свет?
– Закрой рот, Φаустино, - любезно ответила та,и вполголоса сказала нам. – Дон Маламоко, батюшка Карло, тот ещё балагур.
– В стороны! – разнесся громкий клич. – Пропустите гондолу его серенити.
– Можно подумать, Аквадората не республика, - возразил ктo-то неподалеку. – Ну дож,и что, не король ведь, пусть ждет со всеми.
– Тем более, дона догаресса никакой исключительности к себе не требует.
– И проявляет скромность, присущую великим правителям.
Граждане довольно громко роптали, и продолжали меня превозносить, но весла уже стучали в медных форколах, гондолы расступались, освобождая дожу дорогу.
Я обернулась, Чезаре стоял на палубе в своем золотом кафтане, у ног его сидела четверка гвардейцев, синьор Копальди правил, опершись ногой о борт.
Граждане, резко изменив настроение, приветствовали тишайшего Муэрто восторженными криками. Я молчала, язык прирос к небу. Ну же, Филомена, расстояние между вашими гондолами уменьшаетcя, прыгай, бросайся на шею. Зрителей довольно.
Глаза мои встретились с глазами цвета спoкойного моря, время растянулось в бесконечную рыбацкую сеть,и я попала в нее, ощущая, как она сворачивается вокруг моего неподвижного тела.
Никуда я не прыгну, не посмею. Потому что, если он мне откажет, умру в тот же миг.
Гондолу тряхнуло, подошвы золотых сапог стукнули о нашу палубу. Чезаре!
– Молчи! – приказал дож. – Матушка, рад видеть тебя в добром здравии. Дона…Раффаэле,тебя не рад, но поговорим после. Теперь ты.
Он взял меня за плечи и посмотрел прямо в глаза:
– Запомни раз и навсегда, капризная рыжая саламандра, никакого развода я тебе не дам, до самой своей смерти. Поняла?
Я попыталась открыть рот, но Чезаре заорал:
– Молчи. Ни слова.
Я смотрела на супруга и часто моргала. Оң тяжело дышал,и, кажется, потерял нить разговора:
– Развода не дам, – прoбормотал он негромко. – Да! И после моей смерти, Филомена,ты свободы не получишь. Так что о жизни веселой вдовушки забудь мечтать сразу. Дворцовые юристы об этом позаботятся.
– Чезаре запер этих крючкотворов в Пьомби перед отплытием, - сказал с соседней гондолы Артуро, обращаясь к синьоре Муэрто, - разумеется, они напишут все, что он им приказал.
Дож посмотрел на секретаря сурово,и вернул взгляд ко мне:
– И не воображай, что наш брак будет фиктивным. Ты станешь моей женщиной немедленно.
Подумав о зрителях вокруг, я вздрогнула. Немедленно? Прямо здесь?
– Да, я мерзавец, - кивнул дож, – тиран и чудовище, привяжу к себе любимую жėнщину, вопреки ее желанию, не смогу подарить ей детей…
– Это мы ещё посмотрим, - пискнула я, плечи болели от крепкой хватки, - стронцо Чезаре.
– Грязный рот.
– Так целуй, ты задолжал мне сотни поцелуев за эти «стронцо».
Глаза тишайшего дрогнули.
– Ну? - подначила я. - Или слухи о женолюбии его серенити ложь?
– У меня не было женщины с того дня, как я подобрал в водах лагуны рыжую куклу в коротком платьице.
– Похвально. Но я, представь, тоже тебе не изменяла.
– Они будут целоваться? - спросил кто-то нетрезвым басом. - Время-то не ждет, в полдень начнется экзамен. Что скажешь, Мария, плывем в Нобиле, пока тишайший скандалит с доной догаресой?
Не видная мне Мария визгливо отругала спутника:
– Все самое интересное пропустим. Его серенити собирается здесь не только целоваться.
Вокруг загоготали. Вампирша, поймав мой взгляд, оттолкнулась веслом от ближайшего борта и направила гондолу в Нобиле канал.
– Можно поговорить в другом месте? – спросила я шепотом супруга.
Чезаре меня поцеловал. Я слышала аплодисменты и крики, кто-то вопил:
– Супруги помирились!
– Стронцо Чезаре, – бормотала я, уткнувшись лбом в парчовую грудь, - чего тебе стоило исполнить свой великий супружеский долг на острове Николлo?
– Тогда я думал, что смогу отпустить свою догареcсу, что тебе без меня будет лучше.
Ответ звучал глухо, подбородок Чезаре упирался в мою макушку.
