— Вот! Эр, я могу излечить ваши недуги!
Близнец Алэра резко замер, а эрт Декрит, не задумываясь, проговорил:
— Милая эрра, мое тело тоже нуждается в излечении!
— А ты пойдешь со мной! — с угрожающими нотами повелел ему Алэр, притягивая меня к себе собственническим жестом, и вновь на самое ухо зашептал. — Дождись меня, моя Ниа! — легкий поцелуй в шею и сразу отпустил, заставляя покачнуться.
— Ниа! — из сумрака коридора показались Миенира и Жин. — А можно посмотреть, как ты лечишь?
Сейчас я готова была позволить кому угодно и что угодно, лишь бы спрятаться от жениха и его страсти, проснувшейся столь неожиданно.
Разместились в малом зале, как я про себя называла его. Здесь было тихо — все основные события происходили в главном. С Алэрином хлопот не возникло — его тьма быстро отступила перед моим светом, и мужчина поднялся, с недоверием рассматривая ранее обезображенные шрамами руки. Задумался, вероятно, было еще что-то, мешающее ему жить. Заметив мой изучающий взор, Алэрин изрек:
— Вам довелось лицезреть лишь то, что не скрыто под одеждой. Я знаю, когда целители лечат им позволено видеть лишь последствия ран, отпечатки, а не то, что есть на самом деле! И поверьте, Некрита пожалела вас, подарив такую возможность. Смотреть не на что, порой, даже я сам боялся взглянуть на себя! Полагаю, вам Гэрт рассказал о том, что мне требуется помощь? — долгий пронзительный взгляд, мой кивок и вопрос:
— Да, ваш брат маг?
Алэрин переглянулся с сестрами, и Миенира торопливо поинтересовалась:
— Ты потому не сумела сразу излечить его?
— Отчасти, — нехотя призналась я.
— Гэрт маг слабый, — поведал Алэрин, — на этой стороне Меб других не рождается.
— Тогда расскажите мне о нем, о его болезни. Важны любые подробности.
Миенира и Алэрин переглянулись между собой, а потом он ответил:
— К стыду своему я мало чего помню! Гэрту было три, когда его свалила темная немочь и…
— Оставь, — послышался окрик от двери, и в зал твердой походкой прошла Рилина. — Я сама сообщу эрре то, что она желает знать! — строгий взгляд и дети вышли, оставляя меня наедине со своей матерью.
Пару минут мы сверлили друг друга придирчивыми взорами, присматриваясь. Первой кивнула Рилина, словно признавая за мной право существовать, как личность, а не быть бессловесной вещью.
— И так, Ниавель, что вас интересует?
— Все. Важен каждый момент жизни вашего третьего сына. Так я сумею понять, почему он не желает избавляться от последствий недуга!
— Все настолько серьезно?
— Серьезнее некуда! Ваш сын выстроил себе собственный мирок, прячась в него, как моллюск в раковину.
— Это я виновата, — она устало опустилась на стул и заговорила вновь. — Все началось во время беременности. Я вынашивала и одного, и двух детей, потому почти сразу поняла, что вновь беременна близнецами. Муж мечтал об очередных сыновьях, а я хотела вторую дочку, постоянно приговаривая и молясь Люблине, чтобы первым родился мальчик, а только после него девочка.
Кажется, я уже кое-что понимала — достаточно вспомнить о Жин.
— Первой на свет появилась Тижина? — не удержалась от любопытного возгласа, когда Рилина умолкла, прерывая повествование.
— Да, — вздохнула она. — И особенности близнецов проявились на первом году их жизни. Тихий Гэрт, почти никогда не плачущий, чаще спящий, и шумная Тижина, которую Гервин звал не иначе, как Жин…
— И вы постарались это исправить?
— Да, думала, что если с малых лет приучать Жин к женским, а Гэрта к мужским делам, то со временем их характеры изменятся, — Рилина на меня не смотрела, заново переживая свое горе.
— Как Гэрт заболел? — мне были важны эти сведения, потому молчать не собиралась.
— Это случилось в Двуречьи, куда мой муж отправился с визитом, ну, а я попросила его прихватить с собой трехлетнего Гэрта, решив, что так будет лучше. Просчиталась — на обратном пути ребенок заболел, и, опасаясь распространения болезни, муж принял решение оставить его в одной из деревень на границе. Были и служанки, и воины, но… Мое сердце не выдержало, и я отправилась к сыну. Боролась за его жизнь и победила, только не дождалась окончательного выздоровления, пришлось срочно возвращаться — меня ждали другие дети, — с грустью закончила она.
— Вот как, — я представила малолетнего ребенка, очнувшегося от ужасного сна и увидевшего чудовище вместо своего привычного облика. Наверняка, все те, кто был с ним в тот тяжелый час, не удосужились успокоить малыша, да еще и деревенские, шарахающиеся от всего того, что непривычно их глазам. — А дальше что было?
— Гэрт вернулся домой, но… вы должны понимать, Гервин хотел вырастить сына воином и…
— О! Я отлично это понимаю, и теперь становится предельно ясно, почему Гэрт не хочет возвращаться к прежней жизни!
— Объясните!
— Ваш младший сын не желает быть воином, и он отлично понимает, что с ним будет, если он излечится!
— Да, — Рилина опять вздохнула, — Гэрт мечтал стать менестрелем… только играть на лютне он не способен.
— Отличная мысль! — вдохновенно бросила я и щелкнула пальцами.
— Я сама поговорю с сыном! — прозвучало, как приказание, но я не отступила:
— Он не послушает вас, позвольте сделать это постороннему человеку!
— Во-первых, я вам не доверяю, эрра, а во-вторых, Гэрт…
— Он тоже мне не доверяет, но и вас Гэрт не послушает, уж простите, в его понимании вы предательница, бросившая свое дитя на краю гибели! Именно вам он мстит, всем своим видом напоминая об этом, а вы с каждым днем только усугубляете это, заботясь о пятнадцатилетнем парне, как о малом ребенке, потакая его капризам! Вспомните хотя бы то, что ваш старший сын был всего на год старше, когда ему пришлось стать лордом Нордуэлла!
— Дерзко! — собеседница грозно двинулась на меня. — Вы сейчас упрекаете меня в том, что я помогаю своему сыну-калеке?
— Не упрекаю, всего лишь говорю то, что вижу, — смело взглянула на Рилину.
— Алэр думает, что вы хрупкая и нежная девушка, а вы, оказывается, достойная ученица своей наставницы! Поверьте, я открою правду о вас сыну!
— И чего вы этим добьетесь? — спокойно поинтересовалась я.
Рилина, не отвечая, отвернулась, а когда повернулась, ее глаза сияли от едва сдерживаемого гнева:
— Если причинишь вред хотя бы одному из моих детей, я тебя уничтожу, королева Ар-де-Мея!
— Вам не меня нужно опасаться, — тихо сказала я.
— А это не тебе решать! Я все сказала и надеюсь, что ты меня поняла! — развернулась и, громко стуча каблуками по каменному полу, с достоинством удалилась.
