Сознание возвращалось ко мне неохотно, но едва придя в себя, я вскочила, чтобы со стоном рухнуть на мягкую ткань, на которой лежала до этого. Чувствовала себя так плохо, как никогда до этого. Оно и понятно — сила, что была во мне, не предназначена для человеческого тела, она изматывает его, лишает всех возможностей, оставляя метаться в злополучных оковах и сожалеть об отказе.
Надо мной склонился встревоженный Зорян:
— Ты как?
— Нормально… — сама не узнала свой голос, так глухо он звучал, и Зор покачал головой:
— Не дело это!
— Сама виновата! За все приходится платить!
— Может, не стоило этого делать? — он смотрел с жалостью и тревогой, но его речи мне не понравились, потому постаралась, как можно более грозно изречь:
— Ничего не дается так просто! Силу и власть надо заслужить, заработать своим трудом, а не взять то, что лежит сверху!
— Я слышу речи нашего короля, — Зорян смотрел на меня, не отрываясь, и выражение его в лица, видимое мною в сполохах ночного костра, было странным.
— Ты их не разделяешь?
Зор молчал, что тоже мне не нравилось, и он, как никто другой, умевший понимать меня без слов, отошел, подал мне чашу, от которой поднимался пар.
— Что это? — недоверчиво вопросила я.
— Не бойся! Это всего лишь горячий бульон! Здесь полным-полно птиц, а пользоваться луком я обучен, — усмехнулся, но я не принимала чашу из его рук.
Вздохнул и твердо проговорил:
— Ты же знаешь, чему учил меня отец! А они с королем были дружны с детства!
Меня мучили душевные терзания — так хотелось ему верить, желалось, чтобы рядом был тот, на кого можно было рассчитывать, но что-то мешало! Вот только выбора не было, и я попыталась сесть, но не преуспела. Зор мгновенно оказался рядом и придержал.
— Мне все это не нравится! — сообщил он, с искренним беспокойством разглядывая меня.
— Ты же знаешь, почему так произошло… — зубы стучали о край железной посудины, и я ненавидела свою слабость. Но знала, что такова расплата за непослушание, потому терпела, глотая жидкость.
— Знаю, — только и молвил он, придерживая чашу, и за это я была ему благодарна, а с остальным разберусь позже.
В лагерь мы прибыли через день, Зорян настоял на том, чтобы я хоть немного восстановила свои силы и могла держаться в седле без его помощи.
По пути мы почти не беседовали, обмениваясь короткими необходимыми фразами, потому что говорить не хотелось. Я знала, что парнишка ир'шиони мертв, и на душе было мерзко, словно это я своими руками оборвала его жизнь. Зор молчал, изредка бросая на меня мрачные взоры, значения которых я объяснить не могла, но что-то подсказывало — Зорян ведет борьбу с самим собой. Также я четко знала и то, что пока он поддержит меня во всем, несмотря на то, что взгляды наши во многом стали расходиться.
В лагере при нашем появлении наметилось оживление, и Гарон, будучи неизменным помощником Зоряна, поспешил к своему предводителю, искоса, настороженно поглядывая на меня. Следует признать, с моим появлением этот ар-де-меец изменился и не только внешне. Он стал следить за собой, а речь его все больше напоминала ту, что я слышала в родных краях.
— Ваша милость, — Гарон смотрел на меня, но приказывал ему Зор:
— Говори!
— Пленники сбежали!
— Хм, — Зорян со значением посмотрел на меня, и я кивнула, относясь к этим сведениям с подозрением. Радоваться за Граса почему-то не хотелось, жаль только, подумать над этим мне не дали.
Зор собирался спровадить меня, под предлогом того, что мне нужно отдохнуть. Яростно запротестовала, и следом за ним и за Гароном отправилась на поляну, где сидели прочие участники.
Спрятанное за кустами и деревьями место, как нельзя лучше подходило для тихих размеренных разговоров. Здесь горели костры, а в больших котлах булькали приготовляемые кушанья. При нашем появлении на поляне стало тихо, и народ повскакивал с мест, чтобы поклониться. Разумеется, одна из кухарок, ту, что я уже видела, медлила, делая вид, что мешает варево. Другая бросилась к Зору, но он отстранил ее.
— Собираемся! — грозно потребовал он. — Если демон ушел, то и нам не следует тут оставаться!
К речам его я не сильно прислушивалась, рассматривая сидящих на поляне людей. Не знаю почему, но все, так называемые, кухарки вызывали у меня отвращение. Неужели ревность? А вот мужчины, их снаряжение заставляли основательно задуматься: «Неужели Зорян готовиться к войне?» Парнишка, который приглянулся мне ранее подошел и протянул кружку:
— Угощайтесь, Ваша милость, — в ней лежали ягоды.
Я приняла подношение и поблагодарила:
— Спасибо.
— Мы с Демором собирали, — он указал на кутающегося в шерстяной плащ разбойника, в котором я узнала второго понравившегося мне парня.
Он подошел, и я, внимательнее приглядевшись, спросила:
— Ты из Ар-де-Мея?
— Да, моя королева, — он склонился в низком поклоне.
— Что же, благодарю и тебя, Демор, и тебя… — красноречиво посмотрела на второго парня.
— Рил, таково мое имя, — улыбнулся он.
— Что же, спасибо еще раз, Рил, — искренне молвила я, замечая, что Зоряну поднесли напиток в чаше.
Он отпил и протянул мне, показывая, что яду тут нет, но я отказалась, все еще рассматривая тех, кто был на поляне. Вскинулась:
— А где Дуг?
— Он… он… — залепетал под моим суровым взором Гарон, — мы решили…
— Где Дуг? — я снова впала в ярость, а коварная Некрита вновь придала мне сил, тех самых, королевских. Шутки, видно, у нее такие, или это был очередной урок?
По коже змеились ледяные узоры, повергая всех в оцепенение, голос звучал громко, и как-то не по-человечески. Все в страхе склонились, только Зорян оставался непоколебимым, пристально рассматривая меня. Сила моя схлынула также внезапно, как и появилась, и я осознала горькую правду. Сейчас я просто упаду, вот и пальцы уже разжимаются, не в состоянии удержать даже кружку.
— Моя королева, позвольте, — Зор проворно подскочил и поднял меня на руки, умудряясь перехватить падающую чашу с ягодами.
— Где? — сумела выговорить я, и он повелительно поинтересовался:
— Где человек? У вас есть доказательства его вины?
— Не такие явные, Ваша милость, — быстро произнес Гарон.
— Проводи нас к нему! — я вновь не узнавала знакомого с детства парня. Его голос был мертвенно-спокоен, голова вздернута, как у хищной птицы, высматривающей добычу, в глазах сверкает непередаваемое бешенство.
Гарон и еще парочка разбойников бросились вперед, я вздрогнула, охваченная ознобом — незнакомец, держащий меня на руках, волен сделать со мной сейчас все, что заблагорассудится.
