— Кто это сказал?
— Таковы негласные правила Сторожевого замка! — ко мне подошел один из старших учеников. — Если бы ты убил нежить, тогда б тебе поверили и приняли! А в случае с Дуэем ты поступил, как выскочка! Теперь ясно? — смотрел он по-доброму, но все внутри меня вскипело.
Чудилось, раскаленный воздух через легкие проник в каждую жилку моего тела, воспламеняя ее. Медальон на груди нагрелся и, казалось, я услышала злой, довольный смешок, словно бы исторгнутый из металлического круга. Отмахнулась от всего — от своего чутья, от своих догадок, от своих опасений. Я сильнее!
— Вы просто не умеете проигрывать!
— А ты умеешь? — ровно спросил старший выученик.
— Я никогда не поигрываю! — сейчас я слышала себя, точно со стороны. Как будто это были не мои мысли, не мои речи, хоть и вылетали они из моего рта. Я словно раздвоилась! Одна моя часть, мальчишеская, гордилась собой, стремясь доказать всем и каждому свою правоту, объяснить, пусть даже и кулаками, что я чего-то стою, заставить себя уважать! Другая моя половина, прежняя, тихо ужасалась всему происходящему, но не предпринимала попыток сбросить медальон, избавиться от его пагубного влияния.
Я смотрела на старшего, глаза в глаза, замечая его неодобрительно поджатые губы, а думала о Фроне. Теперь становились понятными его беспричинные вспышки ярости и обиды. А я считала медальон подарком судьбы! Вздрогнула, когда старший выученик произнес:
— Что же, Ган, я считал тебя умнее и порядочнее! Но раз, ты ведешь себя так, придется тебя кое-чему научить!
Ядовито фыркнула:
— Не тебе быть моим учителем!
— Верно, — соглашаясь, улыбнулся он и взглядом указал на Дуэя.
Разъяренный первогодка напал первым, без предупреждения. Он ударил меня кулаком в лицо, быстро, беспощадно, с размаху.
Мне показалось, что я лечу куда-то вниз, помотала головой и быстро осмотрелась. Ой, а ведь правда, я лежу на земле, и Дуэй под улюлюканье остальных медленно, словно играя, подходит ко мне. Вскочила так быстро, как смогла, и кинулась на обидчика, нанося удары, не смотря, куда бью, но на удивление попадала. Словно это злая магия медальона действовал за меня, ударяя противника точно, резко, намеренно причиняя боль. Все-таки ничего в нашей жизни не случается и не дается просто так, особенно если имеешь дело с магией. Все для меня проходило, как в тумане, руки-ноги, тело действовало помимо моей воли, я уже не осознавала, кто я и где нахожусь.
Крики доносились до меня издалека, а когда меня оторвали от окровавленного, лежащего без сознания парня чьи-то руки, я смогла только безвольно повиснуть на них, перед этим попытавшись напоследок пнуть того, кто меня держит. Вследствие чего получила удар по голове и потеряла сознание.
Очнулась спустя какое-то время и обнаружила, что лежу в тесной (но хвала Хранителям чистенькой) комнатушке на тонком матрасе, брошенном в самом углу. Рядом с «роскошным ложе» обнаружился кувшин с водой и стояло деревянное блюдо с черствой краюхой хлеба — изысканный обед для провинившегося. Голова раскалывалась, во рту было сухо, потому первым делом подняла трясущимися руками кувшин и шумно отпила. Откуда-то сбоку послышался лязг отворяемого замка, и на пороге показался Зорян. Кивком отпустив моего стража, он прошел в комнату, глядя на меня сверху вниз суровым, осуждающим взором.
— Это ты меня ударил? — указала на свою больную голову.
— Нет! — сверкнул взбешенными глазами и зловеще пообещал. — Я бы наказал тебя иначе! По твоей округлой заднице рыдает длинная плеть! Будь моя воля, отхлестал бы так, что ты еще долго бы не смогла присесть! — и рыкнул. — Это что такое было? Что на тебя нашло?
— Не знаю, — опустила глаза, скрывая истину, страшась ее, не желая признавать ошибки.
— Не знаешь? — угрожающе спокойно вопросил он.
— Ты спорить со мной пришел? — на душе было муторно, тело ломило, в голове властвовал мрак, в котором я потерялась.
Зорян молчал так долго, что я решила, он так и уйдет, не прощаясь.
— Поднимайся! — приказал оборотень, и это слово подействовало на меня, точно ведро ледяной воды.
В кого бы я не превращалась, этот некто побаивался Зора, потому подчинился, поднимая мое тело на ноги.
— Пошли! — последовал очередной приказ, и я опять безропотно послушалась, словно была неопытным мальчишкой, осознающим свою вину.
На улице сгустились вечерние сумерки, зажигая в небе великое множество звезд. Луна стояла напротив замка, огромная, раскалено-белая, влекущая, озаряющая местность своим загадочным светом. И я невольно залюбовалась, на краткую секунду, становясь самой собой, ужасаясь содеянному, и поклялась, что буду отчаянно сопротивляться неведомой магии. Ни плен, ни тяготы пути, ни мучения сердца не смогли сломить мой дух, так неужели я стану безвольной рабыней какого-то броского украшения?
— Пробегись пару десятков кругов вокруг замка, — снова велел мне Зорян, и я удивленно взглянула на него.
— Разве я не твой наставник? — скрестил руки на груди, глядя на меня столь яростно и выразительно, что я мгновенно признала его правоту.
Да и что является лучшим лекарством от хандры, темных мыслей и черного колдовства, как не физические упражнения? «Только любовь», — призналась про себя и, несмотря на боль во всем теле, развернулась и приготовилась к забегу.
— После можешь сходить на ужин! Сейчас ты под моим присмотром, а что с тобой делать дальше, решат позднее! — донеслось мне спину, и я замедлила шаг, робко оглянувшись.
— Вперед! — только и произнес он, а я послушно побежала.
Набегавшись вдоволь, изрядно вспотев, проветрив голову и искупав утомленное тело, я приковыляла в трапезную. Сидящие здесь встретили меня молчанием, и, решившись осмотреться, заметила откровенно враждебные, осуждающие, опасливые взоры. Только Дуг наблюдал с тревогой, Зорян выглядел отрешенным, а эрт Огест и прочие наставники, посматривая на меня искоса, молчали.
Я скромно присела на краешек скамьи рядом с Дугом, ни на кого не глядя, подвинула тарелку и кружку, а также взяла с блюда кусок свежеиспеченного хлеба. Никто мне и слова не сказал, только отчего-то каждый кусок я проглатывала с великим трудом, позабыв о голоде, только нервно прихлебывала пиво, прогоняя злость из потаенных уголков души, не желая сдаваться, подчиняться темной силе медальона.
Борьба моя продолжалась несколько дней, и мне казалось, что победа близка. Я не испытывала агрессии или неприязни по отношению к другим выученикам, мне не хотелось с ними драться или чего-то доказывать. Они игнорировали меня, умолкая, едва я входила, а на тренировках вели себя обычно, ничем не проявляя свих истинных чувств, словно для них паренек по имени Ган стал пустым местом. Дуэй пришел в себя, но задирать больше не пытался. Зорян внимательно следил за мной, чтобы не натворила бед, Дуг искренне переживал, старался помочь, а я решила, что сумела укротить силу медальона. Потому расслабилась, рано успокоилась, и едва не совершила роковую ошибку. Все это спокойствие, как оказалось впоследствии, было мнимое. Иллюзия заслонила мне глаза, в то время, как черное колдовство уже проникло в мозг, изменяя меня по своему усмотрению. В жизни моей все налаживалось, от того я не обратила внимания, какими глазами смотрю на Зоряна, почему пытаюсь сблизиться с другими выучениками, ловлю каждое слово учителей.
