Карим провел рукой по волосам, пытаясь прийти в себя. Проблема в том, что чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что брак с королевой Ассары станет лучшим способом быть принятым в качестве шейха. Если он согласится на эту роль. Если сможет заставить себя жениться на женщине, которая однажды обманула его.
— Он в порядке, Сафия. Правда. Просто небольшой насморк, который уже прошел. Он радуется жизни и играет с щеночками.
Прижимая телефон к уху, Сафия легла на кровать и попыталась представить Тарека в окружении щенков. Он любил животных, но Аббас всегда говорил, что дворец — не место для животных. Теперь мальчик оказался в своей стихии.
— Ты ведь намеренно принесла их во дворец, Рана? Надеешься, что мы оставим одного из них?
Не то чтобы она была против. Последние несколько лет Сафия и сама отчаянно скучала по возможности быть в окружении собак и лошадей. В их безусловной любви было что-то успокаивающее.
— Виновна.
Сафия улыбнулась, услышав смешок сестры, — этот беззаботный звук был для нее большой ценностью. Теперь Рана была довольна и спокойна — разительные перемены по сравнению с несколькими годами ранее.
— Ты ведь знаешь, как может быть сложно найти дом для малышей, особенно не чистокровных. Что такое один щенок?
— Подозреваю, что довольно много проблем, пока мы его не выдрессируем и не научим не жевать все, что попадает в его поле зрения. Но ты права, собака станет хорошей компанией для Тарека.
Не то чтобы сын скучал по Аббасу. Он редко видел отца чаще раза в неделю и то ненадолго и на формальных встречах — обычно в тронном зале или на церемониях. Аббас не играл с сыном, не обнимал его. Он говорил, что так растят королевских наследников, они не должны быть привязаны к родителям. И, кроме того, как у шейха, у него есть другие дела, которые нужно решить. Он говорил Сафии, что, когда Тарек достигнет надлежащего возраста, он возьмется за его воспитание и научит всему, что нужно, чтобы править Ассарой. Но теперь этого не произойдет. Тарек вырастет и не будет знать своего отца. И не станет шейхом. Сафия почувствовала приступ страха. Будет ли ее сын расти в безопасности? А что, если Карим не согласится на корону? Похоже, идея его не слишком радовала. Но если он откажется и шейхом станет Хассан Шакрун…
— Сафия? Ты меня слышишь?
— Прости, Рана, я отвлеклась.
— Дела пошли не слишком хорошо?
— Все наладится.
— По твоему голосу не похоже. Ты можешь довериться мне, Сафия. Я не так уязвима, как раньше.
— Я знаю.
Рана словно стала совсем другим человеком по сравнению с девушкой в тяжелой депрессии, какой когда-то была. И сейчас Сафия защищала ее больше по привычке, даже не задумываясь над своими словами.
— Просто пока нет никаких новостей.
Ну кроме того факта, что Карим предложил ей стать его женой. Нет, не попросил. Потребовал. Озвучил как условие, при выполнении которого он рассмотрит возможность согласиться стать шейхом. Впрочем, этим она все равно не могла поделиться, по крайней мере, пока не придумает ответ. Брак с Каримом казался чем-то невозможным. Особенно при том, что в его голосе не было ни намека на теплоту, когда он говорил об этом. Он был таким холодным… Нет. Сама мысль вступить в следующий брак, когда она только освободилась от предыдущего, была ей противна. Ничего, кроме отвращения, она не испытывала. Но что произойдет с Тареком, если она откажется? Наверняка же должен быть другой способ позаботиться о его безопасности?
— Если нужно будет поговорить, я рядом.
— Спасибо, Рана. Мне так повезло, что ты у меня есть. — Она стала особенно это ценить, когда чуть не потеряла сестру. — Честно говоря, я… Ее прервал стук в дверь.
— Прости, кто-то пришел. Я открою.
Сафия спустила босые ноги на пол и завязала пояс длинного халата. На часах было девять — слишком поздно для обычного визитера, даже если бы в Швейцарии к ней мог кто-то прийти. Ну а посланник из Ассары не мог бы даже просто появиться рядом с ее дверью без предварительного звонка, не говоря уже о стуке.
— Ничего, мне все равно уже пора.
— Ладно. Обними Тарека и поцелуй от меня, скажи, что мама скоро вернется.
— Скажу. Удачи тебе!
Сафия пересекла комнату и подошла к входной двери. Сперва в глазок был виден только кулак, занесенный для нового удара в дверь. Но вот он опустился, и девушка уткнулась взглядом в широкую грудь. Карим! Что он здесь делает? Они ведь договорились встретиться завтра утром. Не ночью. Сафия посмотрела на шелковый халат розового цвета — несмотря на достаточную длину, она чувствовала себя в нем уязвимой. Но Карим уже снова занес руку, не оставляя ей выбора. Девушка осторожно приоткрыла дверь.
— Карим. Вот это сюрприз! — Вопреки усилиям голос немного дрожал, выдавая ее беспокойство.
— Сафия, — кивнул он и сделал шаг вперед, но девушка не давала ему войти.
— Уже поздно. Боюсь, сейчас не слишком удобно говорить. — Не когда она босая и почти голая. — Мы не можем отложить это до утра?
К этому моменту Сафия будет знать, что сказать, и к тому же оденется. Во что-то, что не будет подчеркивать ее хрупкость и уязвимость перед Каримом.
У нее что, любовник? Эта мысль вытеснила все, связанные с шейхством и политикой. Ее щеки порозовели, волосы растрепались, словно она только что выбралась из постели. Карим сделал еще один шаг вперед. В комнате тихо, но это ничего не значило.
— Боюсь, это не может ждать.
Она оставалась на месте, так что Карим оказался почти вплотную к ней. Как же хотелось провести пальцами по ее бледной коже, проверить, такая ли она на ощупь, как в его воспоминаниях. Неужели теперь любая попытка логически подумать о ситуации будет прерываться мыслями о Сафии? Что за неуместная слабость?
— Завтра наверняка…
— Не завтра. Сейчас. Если ты меня не впустишь, ноги моей не будет в Ассаре.
Даже в этом тихом коридоре он осторожно подбирал слова и не упоминал шейхства. Но Сафия поняла и отступила, впуская его внутрь. Ему хватило одного быстрого, но пристального взгляда, чтобы понять: на ней только шелк и кружева, под которыми проглядывалась фигура, способная покорить любого мужчину. Особенно когда Сафия развернулась и свободная от бюстгальтера полная грудь всколыхнулась. Внезапно Карим вспомнил садик матери, усаженный ароматными дамасскими розами глубокого розового цвета, — уголок женственности в суровом дворце. Когда пожилой шейх обнаружил, что брошенные ею ради любовника сыновья ищут в этом саду утешения, он уничтожил его на корню. От взгляда на Сафию воспоминания из прошлого потускнели. Неужели любовник трогал эти груди? Поэтому соски затвердели и теперь проступали сквозь шелк? Карим силой заставил себя пройти в гостиную. Дверь в спальню была приоткрыта, и он заглянул внутрь — аккуратно заправленная постель, только подушки с одной стороны примяты. Она сидела там одна. Это и успокаивало, и волновало одновременно.
