«А я тоже мечтала стать ее частью», — пронеслось в голове у Мейсон.
Солнечный свет ясного зимнего утра золотил розовато-охровую гладкость дворцовых стен. Башенки, которые, как была уверена Мейсон, вряд ли могли называться башенками, высились над изгибами здания, расположенного над тремя ярусами круглых ступеней. На верхних ступенях стояли…
О боже, их встречали родители Дэнила.
В тот момент, когда она увидела их, в ней ожили мечты десятилетней давности. Она увидела проблеск возможного будущего, которого так и не случилось, и от этого становилось еще больнее. Они приехали бы сюда, их встретили бы его родители, она была бы его невестой.
Мейсон вцепилась в дверную ручку. Она видела свои побелевшие костяшки пальцев, но ничего не чувствовала, кроме стучащей в ушах крови.
Дэнил что-то ей сказал. Взглянув на него, она поняла, что он думает о том же. Сочувствие, плескавшееся в его глазах, было невыносимым. А еще ей показалось, что она прочитала в его взгляде обвинение.
«Это твоя вина», — внутренний голос Мейсон, казалось, вторил взгляду Дэнила. Она тряхнула головой. Нет, никто ни в чем не виноват. Она поступила так, как должна была ради них обоих.
Дворецкий в ливрее, стоявший где-то позади королевской четы на верхней площадке лестницы, переминался с ноги на ногу, словно призывая ее соблюдать этикет и не заставлять себя ждать так долго. Королева светски улыбалась им, хотя ее взгляд метался между Мейсон и Дэнилом.
Дэнил взял ее за руку и повел вверх по лестнице навстречу королевской чете. Мейсон много раз видела их фотографии в прессе и помнила, как однажды Дэнил с гордостью демонстрировал ей альбом с семейными фотографиями.
Мейсон оробела. С Дэнилом она всегда чувствовала себя непринужденно, сейчас она ощущала смущение и неловкость.
Шейх Хашид Неджем аль-Арейн, высокий, как и его сын, сухопарый, в мундире и с военной выправкой, казался каменным изваянием. Хотя во взгляде скрывались более глубокие эмоции. Хашид был вежлив, галантен и царственен. В нем чувствовалась внутренняя мягкость, несмотря на внешнюю жесткость. Мать Дэнила, Элизабет, изысканная красавица, внешне уравновешенная, но весьма чувствительная особа, немедленно заключила Мейсон в объятия и долго не отпускала. Мейсон бросила вопросительный взгляд на Дэнила, который, казалось, был не менее удивлен поведением Элизабет, чем Мейсон.
— Элизабет, отпусти бедную девочку. Она, должно быть, устала после перелета, — скомандовал ее муж на безупречном английском. В памяти Мейсон всплыли слова Дэнила о том, что его отец учился в Итоне и был разочарован, когда Дэнил выбрал Нью-Йоркский университет.
— Мы так рады, что вы смогли прилететь на праздник. Вы проделали такой долгий путь, но мы действительно оценили это, — сказала королева, неохотно выпустив Мейсон из объятий. — В конце концов, без вас праздник потерял бы часть привлекательности. Ведь вы настоящая героиня Кубка Хэнли.
За плечом королевы началось какое-то движение. Мейсон наблюдала, как пожилая женщина пытается придать своему лицу выражение одновременно вежливое и неодобрительное.
— Ах да. Дэнил, твоя пара на прием прибыла несколько часов назад.
Мейсон заранее подготовилась к этому. Ей не нужно было, чтобы Дэнил сказал ей, что у него уже есть партнерша. Это вполне логично для мужчины, который охотится за невестой, если верить газетам. За последние полтора года его видели в обществе многочисленных красавиц благородного происхождения, что породило бесконечные спекуляции о том, кто же выиграет в лотерею и удостоится роли принцессы.
Мейсон старалась держаться подальше от этих домыслов желтой прессы. Ей было до сих пор больно. Потому что это напомнило ей обо всем, что могло бы быть и чего не случилось.
— Дэнил! — Женский вопль вернул Мейсон в настоящее.
Высокая блондинка в пене кружев и оборок выскочила из-за спины родителей Дэнила и бросилась к нему.
— Как же я рада тебя видеть! — воскликнула она, сверля его огромными голубыми глазами.
Дэнил был настолько обескуражен, что не смог скрыть удивление и недовольство.
Мейсон сжала губы. Улыбаться было жестоко, потому что молодая девушка, хотя и была совершенно неподходящей для него, источала неподдельную радость и энтузиазм. У Мейсон заныло в груди. Возможно, когда-то она и сама была такой же свободной и раскованной.
Дэнил окликнул помощника и попросил проводить Мейсон в ее комнату.
— Майклз! — Губы Мейсон расплылись в широкой улыбке при виде знакомого лица. Она чуть было не обняла охранника Дэнила, как старого друга. Но вовремя спохватилась, почувствовав, что Дэнил поморщился. Конечно, ей не следует себя выдавать и афишировать отношения с наследным принцем.
— Мисс Макоулти, — улыбнулся в ответ Майклз. — Вы прекрасно выглядите.
Это был сомнительный комплимент. На Мейсон были дорожные джинсы и помятая футболка, а спала она всего часа три.
— Вы мне льстите, — пробормотала она и отвернулась.
Мейсон вдруг почувствовала себя не в своей тарелке. Она никогда по-настоящему не знала правил этикета и никогда не видела Дэнила в королевской обстановке. И теперь, глядя на молодую европейскую принцессу, завладевшую вниманием Дэнила, она пришла к выводу, что никогда и не будет присутствовать в этой части его жизни.
Она, должно быть, простилась с Хашидом и Элизабет и в какой-то степени оценила изящные интерьеры дворца с древними изразцами, арками и мозаикой, оставленными предыдущими поколениями правителей, но к тому времени, когда она добралась до своих покоев, почти ничего не помнила.
Апартаменты, отведенные Мейсон, состояли из трех комнат: гостиная, спальня и самая потрясающая ванная комната, которую она когда-либо видела. Назвать это ванной было почти оскорбительно. В ней поместилось бы по меньшей мере пять человек и можно было бы плыть брассом. Что же, если принятие ванны в королевском дворце станет ее единственным удовольствием, прежде чем она покинет дворец и Дэнила навсегда, она не упустит этот шанс.
Час спустя, вдоволь понежившись в ароматной пене, угостив свою кожу розовым маслом, довольная и расслабленная, Мейсон открыла гардероб и застыла в изумлении.
Это все для нее? Платьев было так много, что Мейсон растерялась. Неужели Дэнил всегда держит во дворце женскую одежду? А что, если у него гарем? И в этом крыле есть еще комнаты с одеждой других размеров для других женщин.
У Мейсон защипало в глазах. Она, конечно, не покажет виду, но к чему ей все эти мучения?
Стук в дверь прервал ее горестные мысли. Должно быть, это Дэнил. Она просто скажет ему, что не может пойти на это. Что она вернет ему деньги, что она сожалеет… В тот момент она сказала бы ему что угодно, лишь бы все это исчезло.
Мейсон открыла дверь и не сразу узнала двух красивых и безукоризненно одетых женщин, стоявших на пороге ее комнаты.
— Эмма? — неуверенно произнесла Мейсон, и женщина с каштановыми волосами расплылась в улыбке.
