— Ты в порядке? — раздался в трубке его скрипучий протяжный голос южанина.
— Перелом локтевой кости, восемь недель в гипсе, — отрапортовала Мейсон. — Что случилось? Где ты?
— Я в конюшне. Подожди. — Его голос стал приглушенным, он с кем-то говорил. — Послушай, Мейсон. Гоночная комиссия проводит расследование.
— Что? Почему?
— В организме Бунтаря обнаружили анальгетики. Против нас обоих выдвинуто анонимное обвинение. Мы якобы накачали его болеутоляющими, чтобы он смог принять участие в скачках.
— Но у Бунтаря не было никаких травм, ему не нужны были анальгетики. А если бы они были ему нужны, я бы не участвовала на нем в скачках.
— Знаю, знаю. И я бы его не допустил до скачек.
— С чего бы я стала одурманивать лошадь? Я никогда этого не делала, Гарри. Клянусь.
На другом конце трубки повисло молчание.
— Гарри?
— Они сказали, что ты тоже принимаешь наркотики.
Она мысленно вернулась в больницу.
— Вчера у меня взяли анализы крови и мочи.
— Я знаю.
— Знаешь? Откуда? — требовательно спросила она.
— Об этом пишут во всех газетах. Гоночная комиссия отнеслась к происшествию очень серьезно.
— Потому что я женщина? — яростно воскликнула она.
— Потому что, кто бы ни был этот анонимный источник, он слил информацию почти во все газеты страны, — проворчал Гарри.
— О’кей, — сказала Мейсон, пока ее мозг лихорадочно работал. — Мне нечего скрывать. Я не принимаю наркотики. Но кто мог дать наркотик Бунтарю?
Гарри не нашелся что ответить и быстро попрощался, прежде чем повесить трубку.
Мейсон выскочила из кровати. В голове пульсировала боль. Про руку она почти забыла. Как же сильно изменилась ее жизнь всего за двадцать четыре часа. Она заблокировала образ Бунтаря в его последние мгновения, сломленного, испуганного, измученного, прежде чем ветеринар сделал то, что должен был сделать.
Она бросилась в ванную, и ее вывернуло наизнанку. Она почистила зубы, приняла душ, оделась и отправилась искать Дэнила. Ей необходима его поддержка, его тепло и вера в нее. Но, подойдя к двери спальни, она услышала мужские голоса в гостиной, о чем-то спорившие вполголоса.
— Ты должен немедленно прекратить общение, — твердил гнусавый голос, который Мейсон тут же невзлюбила. — Спекуляции прессы по поводу гибели жеребца, обвинения… Это нанесет непоправимый вред твоей репутации.
— Мне все равно. Я останусь здесь с Мейсон.
— Тебе следует серьезно подумать о возвращении в Терхарн. Твои родители хотят, чтобы ты вернулся. Занятия окончены. А диплом можно отправить по электронной почте. Тебе больше незачем здесь находиться.
— Я сам решу, что мне нужно делать и где я должен быть, Тарик. Разговор окончен. — Дэнил едва сдерживал рвавшуюся наружу ярость.
— Ты влюбился в глупую маленькую девчонку, которая хотела поиграть в жокея, но не смогла, потому и накачала лошадь наркотиками, а теперь эта лошадь мертва.
Повисла пауза. Мейсон оцепенела от ужаса.
— Убирайся, — процедил Дэнил.
Было тихо, но от этого не менее страшно. Она физически ощущала, как схлестнулись две непреклонные воли в соседней комнате.
— Я же сказал… — Дэнил не закончил фразу.
По ту сторону двери послышался шум, потом все стихло, и ужасный человек с гнусавым голосом наконец ушел.
И в этот момент Мейсон поняла, что неприятный собеседник Дэнила прав на сто процентов. Пристальное внимание к ним прессы и впрямь запятнает репутацию Дэнила.
Дверь в спальню отворилась. На пороге стоял Дэнил. Он понял, что Мейсон слышала разговор в гостиной.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
Она посмотрела ему в глаза, глаза, которые не выдавали ничего из разговора, который он только что имел. Все его внимание было сосредоточено на ней, и это одновременно успокаивало и причиняло боль. Смогут ли они действительно оставаться вместе? Она видела, что пресса может сделать с жокеем после гибели лошади. Она понимала это. Это было возмутительно. Это была темная сторона спорта, который она так любила. Как можно запятнать наркотиками и смертью такой прекрасный спорт, как скачки. Мейсон смертельно побледнела и покачнулась. Дэнил подхватил ее на руки и отнес в кровать. Он хотел вызвать врача, но Мейсон сказала, что просто отдохнет. Он сел рядом, взял ее руку и нашептывал ласковые слова, пока не убедился, что девушка заснула.
Он тихонько вышел из комнаты и вызвал охрану.
— Что удалось узнать? — требовательно спросил он.
— Одна группа следователей обыскивает конюшни. Другие пришли в общежитие и допросили Франческу в комнате, где они проживают с Мейсон. Она уверила следователя, что Мейсон никогда не причинила бы вреда ни себе, ни Бунтарю. Однако и на ипподроме, и у общежития кишат журналисты. Этот аноним старается подлить масла в огонь.
— А тренер не мог подсыпать лошади наркотик?
— Все твердят, что он вне подозрений.
Дэнил нервно потер подбородок и посмотрел на Майклза, который работал еще на его отца, когда тот учился в Итоне. В глазах опытного шефа службы безопасности было видно беспокойство.
— Она сильная, Майклз. Она справится. — Хотя и сам с трудом в это верил. — Когда будут готовы результаты анализов?
— К пяти вечера.
Дэнил коротко кивнул.
— До той поры прошу меня не беспокоить.
Он снова вернулся в спальню, разделся и лег рядом с Мейсон. Она инстинктивно прижалась к нему во сне, а он обнял ее, чувствуя, как вздрагивает хрупкое тело девушки от мучающих ее кошмаров.
Мейсон проснулась от тихого стука в дверь и увидела, как Дэнил торопливо оделся и исчез за дверью. Ей не хотелось вылезать из постели, но в животе заурчало, и она поняла, что сильно проголодалась. Она натянула легинсы и рубашку Дэнила и вышла в гостиную.
Дэнил как раз закрывал за кем-то дверь. По его знаку охранники вышли из гостиной.
Мейсон нахмурилась. Что-то здесь не так.
— Тебе лучше присесть, — предложил Дэнил.
Она посмотрела на него и заволновалась. Он явно пытается что-то от нее скрыть.
— Пожалуй, я постою, — ответила она, предпочитая услышать новости стоя.
— Пришли результаты анализов.
— О, так скоро.
— Я попросил, чтобы тесты были проведены как можно скорее.
— Но зачем? Они все равно были бы чистыми. Я никогда в жизни не принимала наркотики, — заявила Мейсон, все еще не понимая, что скрывает Дэнил.
— Да, результаты твоих анализов оказались отрицательными. Гоночная комиссия сняла с тебя подозрения.
