Дэнил закончил разговор по скайпу с родителями. Его мучило, что он не мог рассказать им о Мейсон. Возможно, он и не хотел немедленно приступать к своим королевским обязанностям в Терхарне, но он любил своих родителей и никогда не скрывал от них ничего. Он уже представлял себе реакцию матери — ее удивление и радость. Он и сам испытал подобные эмоции, когда узнал, что Мейсон беременна.
Впервые в жизни он почувствовал, что готов принять от родителей бразды правления. Он будет советоваться с отцом, чтобы иметь возможность продолжать работу на благо страны. А Мейсон всегда будет рядом.
Конечно, стать королевой непросто. Но она умна, проницательна, быстро учится, добра и более сострадательна, чем он мог себе представить. Из нее получится потрясающая королева.
Дэнилу не терпелось закончить учебу и увезти Мейсон в Терхарн. Но сначала, разумеется, нужно слетать в Австралию к ее отцу и попросить руки его дочери. Дэнил немного нервничал, но не мог дождаться этой встречи, чтобы рассказать отцу Мейсон, как он любит его дочь, как хочет о ней заботиться и взять ее в жены.
Дэнил вернулся в гостиную и увидел, что Мейсон стоит у окна в глубокой задумчивости.
— Мейсон? — тихо окликнул ее он.
— Я вот тут думала про имя Фаарис. Как оно тебе? — спросила она не оборачиваясь.
— Отличное имя. На нашем языке оно означает рыцарь или герой. Ты думаешь, у нас будет мальчик?
— Думаю, у нас будет футболист, не важно какого пола, — улыбнулась она в ответ и погладила себя по животу.
— Он уже толкается? — удивился Дэнил.
— Нет, еще рано. Но я почувствовала что-то наподобие разминки, — пошутила она.
Дэнил принялся ее целовать и потащил в спальню.
Мейсон проснулась среди ночи от острой боли в животе. Она дотронулась до Дэнила, и тот немедленно проснулся. Боль накатывала волнами, Мейсон застонала и сжала зубы, чтобы не закричать. Он схватил свой телефон и начал куда-то звонить. Он что-то торопливо выкрикивал в трубку, но она ничего не понимала из-за терзающей ее боли. Мейсон прикрыла руками живот и вся сжалась, словно пытаясь защититься.
Во рту возник противный металлический привкус страха. Ее всю трясло, по щекам катились крупные слезы. «Нет, нет, нет, только не это», — повторяла она про себя как мантру.
Дэнил подхватил ее на руки и понес к лифту. Они спустились вниз, и он осторожно усадил ее в машину. Всю дорогу он держал ее руку в своей, нашептывая успокоительные слова, пока автомобиль мчал их в больницу по безлюдным улицам. Казалось, они были одни на всем белом свете. Мейсон в отчаянии вцепилась в его рубашку, когда очередная волна боли накрыла ее, отняв надежду на будущее, в которое она позволила себе поверить.
Мейсон зажмурилась от яркого белого света в больничной палате. Она больше никогда не хотела открывать глаза. Пусть все это исчезнет. В голове зияла пустота. На сердце висели пудовые гири. Рыдания сотрясали ее тело, слезы, которые должны были бы уже вылиться из ее закрытых глаз, катились по щекам, и у нее не было ни сил, ни желания вытирать их.
Ее тошнило от больничного запаха дезинфекторов. Мейсон свернулась в клубок и прикрыла руками низ живота, где еще совсем недавно зародилась новая жизнь, которой теперь уже не было. Ей хотелось кричать и бороться, но бороться было не за что.
Теперь уже ничего не осталось. Ничего в ее животе и ничего между ней и Дэнилом, кроме горя, которое она едва могла позволить себе почувствовать.
Она услышала, как кто-то вошел в палату и опустился на кровать рядом с ней. Это был Дэнил. Она молча прижалась к его груди и позволила отнести себя в лимузин. Всю обратную дорогу он не выпускал ее из объятий. Она была безутешна. Раньше он не придавал этому слову особого значения. Но теперь узнал, что это такое. Горе, чувство утраты, беспомощность разъедали душу, лишая его будущего.
Но самым тяжелым было чувство вины. Как он мог не защитить Мейсон? Почему не сумел защитить своего ребенка?
Врач посоветовал обратиться за помощью к психологу и в группу поддержки. Дэнил беспомощно сжал в руке листок с номером телефона. Бумажка вместо…
Усилием воли он запретил себе думать об этом.
Они вошли в лифт, поднялись в квартиру и оказались там, где мечтали о будущем, которого у них больше не было. Именно здесь они строили планы, здесь был зачат их первенец, здесь же они его потеряли. И все это было слишком.
— Пошли отсюда, — угрюмо предложил Дэнил. — Мы можем пожить некоторое время в отеле.
Мейсон никак не отреагировала на его слова, будто и не слышала его. Она медленно подошла к шахматной доске на столе. Опустившись на диван, она потянулась к коню, который подарила ему, и сжала его в руках. Маленькая фигурка, совершенно не похожая на остальную часть набора.
Они хотели назвать своего первенца в честь этой фигуры, которая еще имела значение рыцаря и героя.
Дэнила переполняли неизвестные доселе эмоции. Чтобы как-то справиться с ними, он начал думать о практических вопросах. Возможно, им следует уехать на некоторое время. Через час они уже будут в самолете, который увезет их далеко отсюда. Но, глядя на Мейсон, он не знал, хочет ли она этого.
Он чувствовал себя беспомощным. Это пугало его и глубоко ранило.
С тех пор как они покинули больницу, он пытался утешить ее, пытался говорить с ней, но Мейсон замкнулась в себе, не в силах или не желая общаться. Он понимал ее состояние, потому что ему и самому хотелось свернуться калачиком и забыть обо всем. Но он не мог себе такого позволить. Он обязан быть сильным.
Дэнил мерил шагами гостиную, сам того не замечая.
— Давай уедем. Мы можем отправиться в… — Он запнулся. Он сам не знал, куда ехать. Они никогда раньше не говорили на эту тему. Все произошло так неожиданно. Но он справится. Он это твердо знал, потому что любит ее.
— Нет.
Ей хотелось побыть одной, но в то же время хотелось, чтобы он обнял ее и никогда не покидал. Ей хотелось притвориться, что последних нескольких часов вообще не было. Но реальность такова, что она потеряла ребенка, работу… что она могла предложить Дэнилу сейчас, кроме печали и горя?
Все эти детские фантазии о том, чтобы отправиться в Терхарн и выйти замуж за принца… глупые страхи о том, сможет ли она стать его королевой… Все это казалось теперь наивным и невозможным. Ее щеки вспыхнули от стыда и боли, когда она вспомнила слова, произнесенные его старшим советником в этой комнате:
«Ты увлекся глупой, наивной девочкой, которая хотела поиграть в жокея, но не сумела, поэтому дала лошади наркотик, и лошадь…»
Мейсон выбросила из головы это воспоминание. Ей нужно собраться с силами и принять главное решение в жизни, несмотря на то что она к нему не совсем готова.
Ее мать ушла от нее и ее отца, когда она была ребенком. Но у нее теперь нет ребенка. Их с Дэнилом ничего не связывает. Разве совместное горе может служить прочной нитью, чтобы связать их? Разве это принесет им счастье? Вряд ли.
