Мейсон чувствовала себя ужасно неловко в джинсах и рубашке Дэнила. Она опасалась, что мать Дэнила каким-то образом узнает, что на ней одежда ее сына, что она каким-то образом догадается, что произошло между ее сыном и австралийкой-жокеем. Но даже если это было и так, Элизабет не подала виду. Вместо этого пожилая женщина протянула ей стакан холодного лимонада и пирог с заварным кремом. А ее взгляд говорил, что спорить не стоит.
Мейсон вдруг поняла, что сильно проголодалась, и быстро расправилась с угощением. А затем по привычке поискала глазами Дэнила. Тот разговаривал с принцессой. Они прекрасно смотрелись вместе. Мейсон в душе знала, что Дэнил не любит принцессу, но они составят идеальную королевскую чету.
Мейсон с любопытством наблюдала за их беседой, с виду легкой и непринужденной. Хотя она заметила, как напряглись плечи Дэнила, и на мгновение нежные, юные черты принцессы дрогнули, и сквозь них проступила зрелая и сострадательная женщина. Она кивнула и положила руку на плечо Дэнила, как бы выражая понимание, а через секунду маска была снова надета, и она почти вприпрыжку побежала обратно к другим гостям. Мейсон в замешательстве нахмурилась и вздрогнула от неожиданности, ощутив на себе пристальный взгляд Дэнила. В этот момент к нему подошел личный помощник, и Дэнил отвлекся от Мейсон.
День клонился к закату. Солнечные лучи золотили тонкие узоры изящной росписи дворцовых стен, отражались от гладкой, цвета аметиста водной поверхности бассейна. Они отсутствовали часов семнадцать, а казалось, прошли годы.
Много раз она задавалась вопросом, что случилось бы, если бы она не оттолкнула тогда Дэнила. И всегда это воображаемое будущее заканчивалось одинаково. Что бы там ни говорил и ни думал Дэнил, их любовь не пережила бы этого. Скандал запятнал бы его репутацию. Груз долга и ответственности ослабил бы их хрупкие любовные узы. И в каком-то смысле последние десять лет позволили им сформироваться как личностям. А что их ждет в будущем? С Дэнилом все ясно, он вскоре станет королем. А она? Досье с доказательством вины Скотта позволит ей вернуться в мир профессионального спорта.
Мейсон инстинктивно направилась в сторону конюшен.
Уголки ее губ тронула улыбка, когда она увидела в стойле своего любимца Веранчетти. Она обняла за шею и прижалась лбом к его лбу.
— Привет, Ви, давненько мы не виделись, — нежно прошептала она ему на ухо.
Именно сейчас Мейсон поняла, что больше не будет участвовать в скачках. Она приехала на Кубок Хэнли только ради спасения фермы отца. Только отчаяние и решимость победить позволили ей продержаться до конца этих трех гонок. Не радость и не любовь к гонкам. А до этого? Сердце заныло, когда она осознала, что это был единственный способ заставить отца гордиться собой. Она хотела хоть как-то отплатить ему за то, что он остался с ней после ухода матери. Отец пожертвовал всеми своими мечтами и карьерой, чтобы вырастить ее. А долг платежом красен. Вот она ради отца и старалась стать лучшей.
Она уже давно не вспоминала о матери. Она загнала эту боль так глубоко, как только могла, но каким-то образом сейчас боль смешалась с ее горем от потери Фаариса и Дэнила. И тут ее осенило, что она поступила с Дэнилом так же, как с ней поступила мать. Она бросила его, когда он нуждался в ней больше всего, когда она нуждалась в нем больше всего.
Чувство вины хлыстом ударило наотмашь. Мейсон сильно вздрогнула. Веранчетти дернул головой, как будто тоже почувствовал ее шок. Он вырвался из ее хватки, а Мейсон в ужасе прикрыла рот рукой.
Дэнил метался по дворцу в поисках Мейсон. Куда же она запропастилась? Помощник передал ему просьбу премьер-министра о безотлагательной встрече, но долг сейчас отошел на второй план. Сначала он должен найти Мейсон.
Он не обращал внимания на любопытные взгляды различных сановников и гостей, оставшихся во дворце после торжественного приема. Завернув за угол, он чуть не столкнулся с Димитрием и Антонио.
— А вот и ты наконец, — сказал Антонио, останавливаясь и беря Дэнила под локоть.
— Мы все гадали, куда ты подевался, — добавил Димитрий.
— У меня были неотложные дела, — выдавил Данил, удивляясь, почему они просто не убрались с его пути. Он должен найти Мейсон.
— Название дел начинается на «М»? — усмехнулся Антонио.
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
— Плати, — потребовал Димитрий от Антонио.
Данил почти зарычал, когда Антонио вынул купюру в сто долларов.
— Вы на меня спорили? — взревел Данил.
— Только на дату, а не на персону, — успокоил его Антонио.
— Антонио думал, что это займет у тебя немного больше времени. Он думал, что ближе к Новому году, — пояснил Димитрий.
— Немного больше времени для чего? — не понял Данил.
— Чтобы прийти в себя. Амата достаточно мила… хотя, возможно, немного молода.
— Но тебе нужен кто-то вроде Мейсон. Если она справляется с Веранчетти, то справится и с…
— Я не жеребец, — прохрипел Данил, с трудом сохраняя спокойствие.
Веселые взгляды друзей стали серьезными.
— Мы знаем, — заверил его Антонио. — Просто… успокойся, ладно? Она явно прошла сквозь чистилище.
Он не мог винить своих друзей за желание защитить Мейсон.
— Я думаю, она в конюшне, — сказал Димитрий.
Он нашел ее возле стойла Веранчетти. Она прижимала руку ко рту, как будто была чем-то шокирована. В этот момент он понял, как глубоко и сильно он ее любит. Ему хотелось притянуть ее к себе, сказать, что все будет хорошо. Он был уверен в своих чувствах, знал, что это правда. Но, глядя на Мейсон здесь, в конюшне, он снова вспомнил, что сравнивал ее с дикой кобылкой, которую, как он боялся, никогда не приручат.
— Данил, я…
— Ты видела, как я разговаривал с Аматой.
Она прикусила губу и кивнула.
— Я говорил ей, что больше не ищу…
— Тебе не следовало этого делать, — не дала ему закончить Мейсон.
— Потому что я знаю женщину, которая не поддается уговорам, — продолжил он. — Упрямая, решительная, сильная и абсолютно единственная, с которой я хочу провести остаток своей жизни. Неужели ты не поняла, что значил для нас вчерашний день? — Данил почти кричал.
— А если для меня он значил что-то другое, Данил? — Она ненавидела умоляющие нотки в своем голосе, но отчаянно хотела, чтобы он понял. Она никогда не верила в сказки и в прекрасного принца. Мечты заканчиваются, а суровая реальность остается.
— Я же говорил тебе, как мне было больно, когда ты оттолкнула меня в прошлый раз. — Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть в глаза. — Не поступай так снова, пожалуйста. Не отталкивай меня. Я люблю тебя, — прошептал он.
— Я не могу, Данил. Пожалуйста, отпусти меня, — взмолилась Мейсон.
— Нет. Сначала скажи, чего ты боишься и от чего хочешь сбежать, — решительно потребовал он.
