— А возможно, от собственного отца. Он, когда напивался, лез и к дочкам, и к сыновьям, и даже к внуку. Дед пытался овладеть Харри, когда тому едва исполнилось десять. Благо мальчик смог улизнуть. Он жил у нас две недели, пока отца не посадили. Не за изнасилование, а за разбойное нападение. Дали ему двадцать лет, и семья могла бы зажить без него, но нет. Дядьки продолжали воровать, мать — продавать свое тело. Харри мечтал выбраться из этого дерьма, но не прилагая особых усилий. То есть на преступления идти был не готов, но блестяще учиться или вкалывать не хотел. Ждал подарка судьбы. Считал, что заслужил его.
Герхард сделал глоток чая, и Боря обратил внимание на его кисти, грубые, в шрамах.
— Вы кузнец? — спросил он.
— Да. На нашей улице была мастерская дядьки Хасана, сирийца. Он меня взял подмастерьем, видя мою заинтересованность этим ремеслом. А я был только рад: и профессии обучаюсь, и денежку зарабатываю. Опять же, иду по стопам своих немецких предков.
— А чем в это время занимался ваш друг? — снова заговорила Бетти. — Просто ждал манны небесной?
— Нет, он искал богатую невесту. Собою Харри был хорош, поэтому мог рассчитывать на внимание состоятельных дам. Правда, обращали его на Алби именно дамы, а к дочкам своим смазливого голодранца и на пушечный выстрел не подпускали.
— Он стал жиголо?
— Это слишком громко сказано. Но Харри оказывал внимание только тем фрау, которые готовы были его материально отблагодарить. Это были женщины хоть и состоятельные, но не миллионерши. В высший свет ему было не попасть. В общем, перебивался Алби как мог. Я тоже не жировал, но был вполне доволен жизнью. Дядя Хасан подумывал взять меня в долю — он был уже стар и хотел больше отдыхать, а еще совершить хадж в Мекку, как положено каждому мусульманину. Я потихоньку откладывал деньги и накопил бы нужную сумму года за три, но мой наставник скоропостижно скончался. Его наследник выставил кузню на продажу. На то, чтобы выкупить ее, нужна была круглая сумма. Одолжить мне столько денег даже дед не мог. Тогда я обратился за помощью к отцу. На это меня Харри надоумил, поэтому на встречу с ним мы поехали вдвоем.
— И что, дал вам отец денег?
— В долг под проценты, — грустно улыбнулся Герхард. — Но я все равно был ему благодарен. В банке мне бы такой большой кредит не одобрили. Долг я выплатил за три года.
— Быстро.
— Я нашел себя. Стал ковать копии знаменитых арийских ножей, не только нацистских, но и обрядовых — ими пользовались древние маги. У меня появились свои клиенты, и они отлично платили. А друга я сделал своим представителем. Он обаятельный, говорливый и, что немаловажно, красивый, как истинный ариец. Потом оказалось, что Харри меня обжуливал. Мы поругались и расстались. Поэтому я не знал что он прилип к моему отцу: ни с тем, ни с другим не виделся.
— Что ему было нужно от Фредди?
— Он выполнял какие-то мелкие поручения. Ходил в магазин и аптеку, когда старику нездоровилось. Дед ваш, Элизабет, хорошо отделал его когда-то, и в непогоду у него болела голова и сломанные кости. Отец платил Харри, но тот, я думаю, еще и подворовывал. И явно надеялся на то, что старик завещает все ему.
— Почему вы так думаете?
— Он наговаривал на меня. Незадолго до того, как отца не стало, я решил его проведать. Он на меня наорал и выгнал, потому что я якобы только и жду его смерти и вместе с матерью провожу обряды, которые из него силы вытягивают. Это чистой воды вранье. Я не желал ему зла, как и Амина, которая на самом деле занималась какой-то магической чепухой, но только чтобы помочь кому-то: ауры очищала, денежные амулеты изготавливала и прочее. И мы не бедствуем. А Харри уверял отца в том, что я на грани банкротства, а Амина чуть ли не побирается. То есть мы его не просто ненавидим, а желаем получить наследство, чтобы выбраться из нищеты…
— Но почему Харрисона все принимали за сына Фредди?
— Он представлялся им, и ему верили. Эти двое были похожи, а меня, чернявенького, отец стыдился и никому не рассказывал о нашем родстве. Все думали, что я дитя Амины, к которому он проникся. А если вы спросите, зачем Харри было нужно выдавать себя за меня, так я скажу: он использовал это в корыстных целях. Как сын Фридриха Хайнца, он имел возможность записывать покупки на счет отца, а те деньги, что тот ему давал, присваивать.
— Почему вы не вывели его на чистую воду?
— Я знать не знал, что творится, пока он не умер.
— Фредди?
— Харрисон. Я не предполагал, что у него есть ключи от квартиры и он пользуется ею после кончины отца. В наследство я еще не вступил (по праву ближайшего родства все достается мне), она пустует. Точнее, я так думал. А оказалось, Харри обосновался там. Задолженности отца он, кстати, не погасил. Но это, конечно, ерунда. Просто не очень приятно. Хуже то, что он дискредитировал риелтора, к которому я обратился.
— Каким образом?
— Я хочу поскорее избавиться от подвала, в котором жил мой отец, да и мы с мамой, поэтому уже сейчас подыскиваю покупателей на него. Естественно, их ищет профессионал. И он уже договорился в одним русским…
— Русским? — переспросила Бетти.
— Да, он из Москвы. Серьезный человек, уже прилетел в Германию. Но, по всей видимости, сначала явился на Краузе, встретился там с Харрисоном, тот что-то ему наплел, и покупатель не просто дал задний ход, а еще и назвал риелтора мошенником. У нас с этим строго, его могут лицензии лишить.
— Как зовут этого русского?
— Я не в курсе.
— Но можете узнать?
— Наверное. А зачем вам его имя?
— Да, зачем? — обратился к ней Боря.
— Но это же наверняка тот самый мужчина, что захаживал к Георгу за улитками со шпинатом. Внук одного из братьев Хайнц.
— И?
— Я хочу познакомиться с ним. Родственник все же. А ты разве нет?
— Не особо. Что мне до него? У нас с Дашей есть родственники более близкие, но мы с ними не видимся. А этот седьмая вода на киселе…
— Вода? На киселе? Не понимаю.
А гость тем более не понимал, ведь они перешли на русский.
— Я пойду, пожалуй, — сказал он, встав с дивана. — Спасибо, что уделили мне время.
— Ауфидерзейн! — первой попрощалась с ним Даша и стала демонстративно убирать со столика чашки. Боря пожал руку Герхарду, а Элизабет проводила его до двери.
***
Когда они остались втроем, Дарья плюхнулась на диван и простонала:
— Как он меня утомил!
— Перестань, — одернул ее Боря. — Он не был навязчивым. Мы сами попросили его поделиться своей историей.
— Мог бы уложиться в несколько предложений. Все равно ничего интересного не узнали.
— Герхард хотел выговориться. Мы дали ему эту возможность. Не будь злючкой, тебе это не идет.
