Я видел его пару раз: обычный с виду парень, но очень собранный. И безмерно любящий Либе. Я хотел с ним познакомиться, но она не позволяла. Продолжала оберегать нашу любовь ото всех, даже близких.
— Сейчас поздно признаваться, — сказала она мне. — Я была готова к этому дважды: в семидесятом, вернувшись из Берлина беременной, и девяностом, когда ты приехал в Москву. Но у нас ничего не вышло, и теперь нет смысла ворошить прошлое.
— Но твоя мама знала о многом, — напомнил я.
— Ее давно нет, и все, что она знала о нас, унесла с собой в могилу. Дочь и внуки в курсе того, что у меня был друг в Берлине, с которым мы занимались немецким. Когда придет время, я раскрою правду.
— Каким образом?
— Напишу мемуары.
— Уже начала?
— Пока я умирать не планирую, — строго проговорила Либе. — Операция прошла успешно, от твоих травок я быстро восстанавливаюсь, так что я еще надеюсь дожить до правнуков. Но, как почувствую, что угасаю, начну писать. Тебе бы я тоже посоветовала это. Внукам будет полезно почитать…
— Я со своей не вижусь почти.
— Тогда пиши для моих. Они ведь, по сути, наши общие…
Я так и не сказал Либе о том, что не я отец ее дочери. И унес бы тайну в могилу, но раз моя девочка хотела, чтобы внуки знали правду… Пришлось поделиться ею.
Я писал этот дневник долго, потому что не умею складно выражать мысли. А еще я сомневался, правильно ли поступаю, рассказывая о том, что скрывалось десятилетиями. Но раз обещал, надо отвечать за слова. В стойкости психики Бориса Грачева я не сомневаюсь, поэтому дневник будет отправлен ему после моей смерти (распоряжения отданы моему душеприказчику), а он пусть решает сам, делиться полученной информацией с остальными или нет.
Часть пятая
Глава 1
Ей снился пожар. Полыхал ее дом, и Бетти носилась по нему, не зная, что спасать из добра в первую очередь. В итоге схватила патефон и выскочила на крыльцо, к которому подкатила пожарная машина. Сирена на ней была включена и орала так, что уши закладывало.
Бетти перевернулась, чтобы проснуться, и увидеть другой сон, приятный. Но оказалось, звук раздается в реальности, и это не серена, а дверной звонок надрывается.
— Кого там черти принесли? — пробормотал Боря, спящий рядом.
Он ввалился к Бетти в комнату ночью и не пожелал уходить, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия — все же они не одни в доме.
— Пойду узнаю. — Она накинула халат, вышла за дверь и столкнулась с заспанной Дашей. Та была в трусах и майке, и Бетти не могла не отметить, что у сестры Бори прекрасная фигура, а ноги просто отпад.
— Доброе утро, — бросила ей хозяйка дома и пошлепала к лестнице.
— Доброе. А где Боря? Я не нашла его в комнате.
— Может быть, в уборной? — не хотелось говорить, что Дашин брат нежится в ее постели, как-то неловко было. А вот Борису — нисколько.
— Я тут, — крикнул он через дверь.
Как на это отреагировала Даша, Бетти не узнала, потому что уже начала спускаться.
Открыв дверь, она увидела на пороге двух мужчин, одного из которых узнала — это был герр Клопс.
— Гутен морген, фройлян Олдридж, — поприветствовал он Бетти. Она кивнула. — Позвольте представить вам моего коллегу из уголовной полиции, майора Иванова.
— Иванова? — переспросила она. — Товарищ майор — русский? — Бетти обратилась к нему напрямую.
— Отец наполовину, а я, получается, на четверть, — ответил тот. — Мы можем войти?
— Милости прошу, — сказала она по-русски.
Иванов удивленно вскинул брови, но ничего не сказал.
Полицейские прошли в гостиную, заняли предложенные им места на диване, Бетти опустилась в кресло. Халат предательски распахивался на груди, поэтому приходилось придерживать его за воротник.
— Слушаю вас, офицеры.
— А можно попросить кофе? — обратился к ней Клопс. — Встали ни свет ни заря.
— Да, конечно. Но у меня только растворимый. Ничего?
— Ничего, — улыбнулся в усы тот.
Бетти включила чайник, достала банку «Якобса».
— Натуральный не любите? — полюбопытствовал Иванов.
— Просто мне лень с ним возиться. Но от чашки ароматного эспрессо никогда не откажусь.
— Алби угощал вас им?
— Он готовил кофе по-турецки вроде бы.
— Зерна молол при вас? — Бетти кивнула. — Сам тоже пил?
— В чем дело, офицеры?
— Смерть герра Алби насильственная. Его отравили, и яд был добавлен в кофе. Следы найдены в турке и чашке, но в банке с зернами и кофемолке их нет.
— А что за яд?
— Нейротоксин растительного происхождения. Но синтезированный, поскольку очень мощный.
— Ваш дед был травником, не так ли? — поинтересовался Клопс.
— Фармацевтом.
Чайник закипел и отключился. Бетти засыпала водой кофейный порошок, достала сахарницу, а из холодильника пакетик сливок.
— В том числе. Но, как нам стало известно, еще он лечил людей какими-то индийскими снадобьями, рецепты которых передал ему ваш пращур, который жил в этом самом доме.
— И что из того? Сейчас фитоаптеки на каждом шагу, как и кабинеты гомеопатов. Наверняка есть среди них и пара индусов. Вы к чему ведете, не пойму? Дед умер задолго до того, как отравили Харрисона. Или вы думаете, это сделала я, воспользовавшись рецептами пращура?
— Не горячитесь, фройлян Олдридж. Так мы не думаем, иначе пришли бы с ордером. Но в ваш дом вломились, и вроде ничего не пропало, но… Как знать.
— Разве Харри умер не раньше?
— Нет. Он просто быстро разложился из-за жары.
Бетти взяла чашку с кофе, в который добавила сливки и кусок сахара, села на подоконник, но тут же вскочила, потому что халат распахнулся и грудь чуть не выскочила из выреза. Нужно переодеться!
— Вы позволите мне на минутку отлучиться и накинуть на себя что-то более удобное?
— Потерпите немного, мы скоро уходим.
Иванов поддакнул:
— У нас всего один вопрос к вам: пропадал ли из дома ящик с травами вашего деда?
— Не было его. Я, по крайней мере, не натыкалась. Есть аптечка. Показать?
— Будьте любезны.
Бетти подошла к ящику под подоконником, открыла его и нашла искомое.
— Вот, держите. — Она передала чемоданчик с красным крестом Иванову.
Тот открыл его, заглянул внутрь. Бинты, вата, жгут, антисептики, таблетки. Ничего интересного!
— Трав там не было? — все же решил уточнить майор.
