— На птичьих правах, как оказалось. Всем говорил, что сын Фредди, а на самом деле просто помощник.
— Да что вы говорите? — протянул Кир, в голове которого прояснилась картина с квартирой. Потом пришел стыд: он дискредитировал риелтора, который всего лишь выполнял свою работу, а не мошенничал, как подумалось ему. Нужно срочно отозвать жалобу и извиниться перед ним.
— Всю округу дурил, паршивец, — продолжала фрау Ингрид. — Долгов за собой оставил на несколько тысяч. Говорят, из дурной семьи парень. Все родственники — преступники. Харри еще самый безобидный из них оказался, мелкий мошенник. Хотя кто знает? За что-то же его убили…
— Харри убили?
— Я же говорила тебе!
— Нет.
— Или не тебе? — Цветочница посмотрела на Кира так, будто впервые видит. — А ты кто такой?
Деменция, это очевидно. Так может, старуха со спутанным сознанием ввела его в заблуждение насчет Харри, а также его смерти?
— Я хотел купить у вас цветы, — сказал Кир.
— Точно. Вот этот букет, я правильно помню? — Она указала на самый пышный и наверняка дорогой. Хан подтвердил. — Двадцать евро.
Веник этот стоил от силы десять, но спорить с бабкой он не стал. Отдал ей деньги, взял букет и заспешил прочь.
Он успел отойти метров на десять, когда зазвонил телефон. Номер определился немецкий. Кир решил, что с ним хочет поговорить кто-то из коллег-коллекционеров, которым он сообщил о том, что находится в Берлине.
— Господин Ханов? — услышал он густой бас.
— Я.
— Здравствуйте, — говорили по-русски, но с резким акцентом. — Вас беспокоят из криминальной полиции Берлина. Майор Иванов, — звание звучало одинаково на всех языках.
— Слушаю вас.
— Вы были знакомы с Хариссоном Алби?
Хан начал лихорадочно соображать, как лучше ответить: ДА или НЕТ?
— Алло. Вас не слышно.
— Я вспоминаю… — Он решился-таки: — Нет.
— А с Герхардом Хайнцем?
И тут он понял, почему ему звонят. Визитка! Он дал ее Харри. На ней имя и номер мобильного.
— С ним да, но шапочно. Поговорил минут двадцать, и все.
— Вы где сейчас находитесь?
— На Альтен-штрассе, — не стал врать Кир, хотя хотел. Но с немецкой полицией лучше не связываться.
— Прекрасно. А я на Краузе. Не могли бы вы подойти?
— Хорошо. Но времени у меня мало.
— Много и не потребуется. Жду вас.
Пришлось Хану тащиться на Краузе. Чтобы не сталкиваться больше с фрау Ингрид, он пошел в обход. Дурацкий веник оставил на первой попавшейся скамейке. Хотел кинуть в урну, но потом решил, что тот может кому-то сгодиться. Букет хоть и страшненький, но для могилки сойдет, а кладбище вот оно, рядышком.
Майор Иванов оказался мужчиной средних лет с внешностью, далекой как от славянской, так и арийской — типичный азиат. Наверное, его немецких предков когда-то переселили в Казахстан, они там пустили корни и перемешались как с местными, так и с русскими.
В квартире Иванов был не один, с криминалистом. Тот сидел у камина, брал из него какие-то образцы, а рядом с ним стояла целая передвижная лаборатория. Понаблюдать за ним не удалось — майор провел Кира в кухню.
— Как вы уже, наверное, поняли, мы ведем расследование по делу об убийстве герра Алби, который всем представлялся сыном Фридриха Хайнца, — начал Иванов. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились.
Кирилл ответил, но сухо, не вдаваясь в подробности.
— Когда конкретно вы были тут?
— Позавчера. Часов в шесть вечера.
Иванов кивнул. Судя по всему, полиция уже имела какие-то сведения на его счет (кто-то из работников конторы, расположенной над квартирой, мог видеть его), и пока все сходилось.
— Харри угощал вас кофе?
— Да.
— Из какой чашки вы впили?
Он открыл ящик для посуды, и Кир увидел ряд одинаковых чашек, голубого цвета, а также несколько разномастных.
— Не могу сказать точно. В одной из голубых.
— А герр Алби?
— Тоже.
— Кофе не показался вам странным на вкус?
— Нет. Только очень крепким. Я после плохо спал.
— Визитку зачем Харри оставили?
— Я думал, он сын старика Хайнца. У нас общие предки, и один из них имел свою кузню. А я собираю холодное оружие…
— Надеялись пополнить коллекцию еще одним экземпляром? Георг Майер, булочник, сообщил, что вы купили у него нож, выкованный одним из Хайнцев, за хорошие деньги.
— Да.
— Не жаль вам было отдавать двести евро за обычную раскладушку?
Ай да старик, ай да сукин сын! Соврал майору и глазом не моргнул.
— Коллекционеры все немного чокнутые, — ответил на это Кир.
— А сколько вы бы отдали за этот экземпляр? — спросил Иванов и выложил на стойку нож для резки мяса.
— Можно взять в руки?
— Да, пожалуйста.
— Какой красивый. — Кир увидел фирменное клеймо на рукоятке и понял, что его тоже выковал его далекий предок. — Я не пожелал бы тысячи. Продадите?
— Это не мое, — скупо улыбнулся Иванов, и уголки его узких каре-зеленых глаз скрылись под опустившимися веками.
— А чье?
— Найдено тут, в доме.
— Фредди и тот, кто выдавал себя за его сына, уверяли меня — они не имеют того, что меня бы заинтересовало.
— Этот нож, господин Ханов, судя по всему, был украден у фройлян Олдридж.
— Кто это?
— Внучка и наследница Клауса Хайнца. Она живет на Альтен-штрассе, в доме под номером сорок шесть, что достался ей от деда. В него вломились на днях, и ничего вроде бы не пропало… Кроме вот этого ножа!
— Харрисон Алби проник в чужое жилье, чтобы украсть предмет кухонной утвари? Что-то не верится.
— Может, он думал, что вы отвалите за этот предмет огромные деньги?
— Он не мог так думать — знал, за сколько я купил раскладушку у булочника Майера.
Не за двести евро, конечно, но ради тысячи тоже не станешь рисковать свободой, если ты не наркоман или отморозок.
Тут в кухню зашел эксперт. В его руках был контейнер с какими-то огарками.
— Нашел, — сообщил он Иванову. — Теперь картина более-менее ясна, — затем протянул майору пинцет. — Глянь сам.
Тот подцепил кусок жженого дерева и поднес его сначала к носу, потом к лампе, понюхал и рассмотрел.
— Да, это сандал.
— Остатки трубки, которую курил старик Хайнц. У него их было две, и эта оказалась в камине.
