— Рано встаёшь — всех нагнешь.
— Нет такой пословицы.
— Разве?
Сыроежкин задумчиво обводит взглядом комнату. У него когнитивный диссонанс. Окно — настежь. Проветривание, здоровье в дом. Полы чистые, только что вымытые. Шмотки на стульях не валяются. Пыль в ячейках системы хранения не мешает дышать. Книги, тетради и блокноты выстроились аккуратными рядами. Рюкзаки перекочевали в платяной шкаф, робот — в гордом одиночестве. Нет мусора и скомканных бумажных пакетов. Туалетные принадлежности аккуратно стоят на прикроватных тумбочках.
— Узри, Сыроежкин.
— Что это? — насторожился сосед. — Мы переезжаем?
— Порядок, — я обвожу комнату широким жестом. — Нравится?
Виталик молчит.
Я и не рассчитывал, что будет легко.
— Идем. Я укажу тебе путь к свету, дружище.
Подталкиваю Сыроежкина к шкафу.
— Что там? — насторожился сосед. — Инопланетяне? Зомби?
— Открой, — вкрадчиво предлагаю я.
Толстяк сдвигает секцию.
Моя гордость.
Рюкзаки и дорожные сумки аккуратно сложены. Куртки рубашки и брюки висят на плечиках в вертикальной секции. Остальное скручено в рулетики и систематизировано в зависимости от назначения.
— Здесь — твои вещи. Там будут лежать мои. Носки и трусы — вот. Это футболки, — перечисляю я, указывая на нужные отделения. — Худи, свитера и джемпер. Шорты и штаны. Теперь повернись.
Зачарованный Сыроежкин послушно выполняет приказ. И смотрит в противоположную стену. Ему хочется спать, бедняга почти не соображает, но держится.
— Не туда смотришь, — вздыхаю я. — Гляди вниз.
Грязь исчезла.
Вместе с кроссовками, кедами, ботинками и стоптанными сланцами. Испарилась обувная коробка с логотипом казанской фабрики «Поляр».
Идеальная пустота.
— Где? — из груди несчастного вырвался сдавленный хрип.
— Где и положено, — вкладываю в голос максимум назидательности. — Здесь.
Присев на корточки, открываю обувницу.
— Я почистил нашу обувь, — сообщаю Сыроежкину, особо не рассчитывая на благодарность. — Высушил. И в таком виде она должна быть всегда.
— Всегда, — в ужасе повторяет сосед.
Горизонтальная дверца возвращается на прежнее место.
Решающий козырь в борьбе с мусором я еще не выложил. Час пробил — пора одаривать упыря мудростью.
— Я хочу тебе кое-что подарить, Сыроежкин.
— Правда? — Виталик аж засиял. Халяву он искренне и безответно любит. — А что?
Отвожу толстяка в комнату, усаживаю на кровать.
— В тумбочке. Верхний ящик.
Сыроежкин перегибается через край постели и достает из тумбочки небольшой бумажный сверток. Посылку мне доставили час назад. Я и не знал, что сеть книжных магазинов «Бука» использует дроны и онлайн-службу поддержки.
— Смелее, — подбадриваю соседа. — Вскрывай.
Предчувствуя недоброе, Виталик разрывает упаковочную бумагу, хрустит пакетом с пупырышками и вытаскивает на свет божий книгу.
— Мардж Кендо, — шевелятся губы неофита. — «Искусство уборки».
— Твоя настольная книга, — хлопаю соседа по плечу. — Там вся правда о мире и человеке.
— Я недостоин, — Виталик пытается впихнуть книгу мне в руки. — Это слишком ценный дар.
— Ты — мой друг, — нежно отпихиваю томик японской писательницы. — Ради тебя я готов пойти на любые жертвы.
Сыроежкин вздыхает, смирившись со своей участью.
Закрепляю успех:
— Дня через три обсудим прочитанное. Хочу убедиться, что ты — воин добра, Сыроежкин.
— А теперь можно поспать?
— Прошу на террасу.
Мы выходим в ясное и прохладное утро. Дождь не передают, лужи начали высыхать.
Журнальный столик украшен двумя чашечками, над которыми струится кофейный аромат. Кофемашины нет, пришлось варить в турке. Решающий стимул — тарелка с горячими бутербродами.
— Угощайся.
Виталик молниеносно набрасывается на еду.
Я с улыбкой беру вторую чашку и думаю о том, что начало положено. Кнутом и пряником. Пока — пряником…
Вспоминаю события вчерашнего вечера.
Затарившись всем необходимым в «Копеечке», я понял, что до общаги запасы не дотащить. Продуктами я запасался с таким расчетом, чтобы неделю-полторы не возвращаться в гипермаркет. Всякую мелочевку можно брать и на территории кампуса, а если уж совсем припрет, то воспользуюсь приложением «Перекус». Так что я пачками хватал крупы, мюсли, замороженные овощи, мясо, рыбу и всё, что можно на неопределенный срок запихнуть в морозилку. Накидал в корзину штук двадцать упаковок мороженого «Белый мишка». Лишним не будет. Я уже понял, что мой сосед повернут на еде, а в особенности — на пломбире. Этим знанием стоит вооружиться в воспитательных целях. За успешные уборочные операции Сыроежкина можно награждать, за срач — лишать сладенького.
Подумав, дополнил набор куском «Виленского» сыра, сардельками и двумя палками копченой колбасы. Взял немного огурцов и помидоров — на пару дней, чтобы не испортились. Так, еще яблоки, зелень и яйца. Набор пакистанских приправ — я их просто обожаю. Точнее, обожает Сергей, а я не имею ничего против. Задумался над пельменями, варениками и пиццей. Полуфабрикаты — путь на темную сторону, но при этом… еще один рычаг воздействия на любителя мексиканского рока. Забрасываю в корзину три пачки пельменей «Сибирские» высшего сорта, брусок сливочного масла и две маленьких коробочки сметаны по двести грамм каждая. Авось, не испортятся, по срокам годности всё в порядке.
Финальные штрихи — крекеры и сладенькое. Под «сладеньким» я подразумеваю яблочный пирог в вакуумной упаковке. В молочном отделе прихватываю творог. Вроде, всё?
Нет.
Пиццы.
Взять заморозку — простое, но неверное решение. Потому что на кухню заглянуть я не удосужился, а там может не оказаться микроволновки. Пиццы придется заказывать через «Перекус», решил я вчера. И не прогадал, как выяснилось.
Чай, кофе — и на кассу.
С браслета слетел полтинник. Я даже сам удивился таким чумовым растратам. Одно радует — счет не мой, а клановый. Точнее — офшорный. Еду мне пока оплачивают — и на том спасибо.
Вызвал беспилотное такси, загрузил туда покупки и отправился домой. С грустными мыслями о кастелянше.
Как выяснилось, грустил я напрасно.
Сыроежкин заработал себе новые очки в раздувшуюся карму — спустился на первый этаж и уговорил тетку выдать мои вещи. Мол, человек устал с дороги, отдыхает, попросил друга помочь. Расписался вместо меня и притащил всё наверх. Включая два полотенца.
