- Это моя племянница, - сообщает, наконец, мужчина.
- Понятно, - киваю, старательно сдерживая облегчение.
- У Яськи возникли сложности с няней, и она попросила помочь - я возился с мелкой со вчерашнего дня…
- А почему не сказал?
- Ты же просила избавить тебя от подробностей, - возвращает мои же слова.
Вздрагиваю.
Хочется заорать, но я всего лишь цежу:
- Не передергивай - я отказывалась от интимных подробностей с твоей бывшей, а не от твоей жизни.
- Так вот - она такая и есть моя жизнь, - широко разводит руками, - у меня есть семья - большая - и им порой нужна поддержка.
- Тогда может обозначишь сейчас, кто именно входит в твою семью? Чтобы я не удивлялась «сестренкам» в твоей постели или доме? - рычу, показывая кавычками, что я об этих сестренках думаю.
Артем замирает и на его лице появляется некоторое замешательство и смущение.
Ну спасибочки, а то я уже думала, что неадекватный здесь один - и это я.
Собираюсь с мыслями и медленно и внятно проговариваю все, что думаю по этому поводу:
- Общение с бывшими - нормально. Нормально помогать им и оставаться в замечательных отношениях. Тем более, если люди обременены детьми, чувством благодарности за какие-то прошлые поступки или желанием защитить. Только видишь ли… одно дело оставить в свою жизнь открытые двери, совсем другое - плевать, сколько туда набилось народу, и как они влияют на твой сегодняшний день. Ты поставил чужую потребность выше даже не нашей - своей. А если это не твоя потребность была - провести со мной время - зачем бы звал тогда? Мы договорились, что попробуем с тобой отношения, но отношения - это взаимные шаги навстречу друг другу и забота о чувствах другого… Прости, но вчера ты не просто не позаботился обо мне и моих чувствах, ты еще и ругал меня за них.
- Я не… Обидеть тебя я не хотел.
- Но обидел, - говорю резко, - Просто переверни ситуацию и представь меня на твоем месте. Тебя даже цветы от другого мужчины взбесили - а я почему-то должна спокойно делиться нашим временем с той, которая, вообще-то, давно уже не твоя? Знаешь, если тебе было так радостно её видеть, то вообще не понятно, что я там делала. А если не радостно - так какого хрена ты позволил собой манипулировать? И даже не сообщил этой Милане, что у тебя и правда изменились обстоятельства - и теперь тебе и нам не удобно принимать её в своем семейном доме?
Молчит.
А потом выдает вопросительно и настороженно:
- Может потому, что я не привык оперировать вот этим «нам»? И даже когда был не один… все равно действовал так, будто я один?
Замираю. В который раз за сегодняшний день.
И понимаю вдруг, что ему почти сорок, он давно живет по собственным понятиям и перевоспитывать его - неблагодарный труд, если он не захочет перевоспитаться сам.
И что уходить на этот раз будет гораздо сложнее, чем после первой ночи. Потому что я влюбилась.
И что я все равно уйду, если не увижу в нем желания играть не только в свои ворота.
- Может быть, - отвечаю чуть хрипло, - Но по мне так сейчас самый момент принять решение, готов ли ты менять эту свою привычку. И любые другие, если они будут угрожать нашим отношениям.
Доктор
Артем
- Огромное спасибо, ты меня так выручил! - Ярослава врывается шумным вихрем в кабинет и восторженно пищит что-то дочери, а та пищит в ответ. И пространство мгновенно наполняется рыжими всполохами и ликующими рассказами. - Ну что, тебе понравилось ночевать у дяди Артема?
- Дя! Он сделял мне гнесдо на сфоей кловати! - мелкая показывает, каким огромным было гнездо из одеял, и обе рыжие смеются.
- Сейчас поедем домой и там тоже сделаем гнездо! Для двоих. Сил моих нет с этими мероприятиями - Паша прав, пора мне заканчивать эту неблагодарную работу и становиться нормальной женой миллионера. Что там жены миллионеров делают? - смотрит на меня вопросительно.
- Эм-м… ногти и проблемы?
Хохочет.
А потом вдруг хмурится.
И обращается к дочке:
- Анна Павловна, а ты не могла бы подождать еще пять минуток? С Катериной?
- Дя! - радостно хлопает малышка, - У нее длинные мети - я буду ими тыкать!
- Что у нее? - обращается ко мне сестра.
- Мечи я так полагаю. То есть спицы для вязания… Не спрашивай, я сам не знал о таком хобби своей помощницы.
Вихрь поменьше убегает, а Яся говорит уже серьезно:
- Что у тебя случилось?
- Так заметно?
- Мне - да.
- Скажи… - снова отвечаю вопросом на вопрос, - у вас с Броневым… были сложности?
- Шутишь? Ты же сам меня неоднократно поучал в начале наших отношений. Да и потом возникали разногласия и не раз… А вспомни, как мы с ним разругались напрочь, когда его родственники на меня накинулись, а он не бросился меня защищать - еще и высказал свое «фи». Мы с тобой тогда много рассуждали на тему того, как сложно, порой, бывает договориться двум взрослым людям, у которых свое представление о жизни, свой опыт и тараканы в голове. Но если есть ради чего стараться, то это надо делать…
- И почему я не использую свой же совет?
- Ох, Тёма, - она улыбается, - потому что все мы умные, пока в дело не вмешиваются чувства, гормоны и ощущение, что кто-то посягает на твою целостность. И что ты натворил?
- А почему сразу я?! - возмущаюсь.
- Потому что женская солидарность не пустой звук, - хмыкает.
- Наверное… глупость, - признаюсь неохотно, - Свете не слишком-то было приятно, что я продолжаю общаться с бывшими…
- Продолжаешь общаться или то, как ты это делаешь?
- Все-то ты понимаешь, - ворчу.
- Божечки, неужели я дождалась, что кто-то кроме меня скажет, что ты порой бываешь удивительно слеп? Ну и как тебе… без короны? - всплескивает руками и скалится.
- Ярослава!
Но она только смеется.
