— Сийринны с большим трудом уберегли острова от опасности и хаоса, — возвращая меня к реальности, продолжила Лио. — Только милость Дайяра помогла. А зло всегда возвращается к тому, кто его причинил другим. Созданий Нара стали губить ради драк’ов.
— И о покровителе моря теперь редко вспоминают и не славят его имя, — подхватила фрейлина.
— Ну не скажи, Омили. Ведь в имени сирринов есть частичка духа Нара. Как и в нашем — Дайяра.
— Так ведь это — назидание всем сирринам. Чтобы помнили о страшном даре и берегли чужие жизни…
— Жаль, некоторые плохо усвоили урок. — Все же я не удержался и встрял в их диалог. — Удивляюсь, что подобное презрение к традициям вообще не превратилось в обычное явление.
Естественно, услышала меня только Лио, однако так выразительно вздрогнула, что фрейлина моментально осеклась и с напряженным вниманием всмотрелась в лицо подруги.
— Но ведь для того и существуют законы, Арктур, — игнорируя вопрошающий взгляд Омили, ответила моя «носительница». — Сиррину дозволено петь только во время свадебной церемонии, чтобы привлечь тварь, а его невеста-жена прогонит ту обратно. Это ритуал, позволяющий мужчине в первый и последний раз в полной мере ощутить, какую опасность для других он несет.
Надо же, насколько все продумано! Только эти законы писаны для порядочных, сознательных сирринов, которые верны своему слову. А если муж себе на уме, то гарантий никаких нет. Вся надежда на жену.
Впрочем, Аленнар и жене петь не даст, если посчитает это для себя невыгодным. Сегодня на побережье и он, и Веленнар очень наглядно это продемонстрировали. Оба показали себя «идеальными» мужчинами. Даже мне теперь этих моральных уродов видеть не хотелось, что уж говорить про мою «носительницу» и Омили.
А ведь каждая минута приближала нас к этому моменту. Надо ли упоминать о том, с каким трудом Лио заставила себя пойти в столовую и каких усилий ей стоило выдержать противный взгляд и ехидную улыбочку женишка? А еще — преувеличенно-восторженное щебетание королевы, нудные вопросы короля, руку Аленнара, нагло коснувшуюся талии… И все же Лиодайя не сорвалась! Вела себя спокойно, отвечала нейтрально, делала вид, что не замечает намеков принца. Вот что значит бесценный опыт, полученный в собственной семье!
Она даже не дрогнула, увидев Веленнара, когда уже после ужина в сопровождении Омили вышла на террасу из своих покоев. Фрейлина отреагировала куда эмоциональнее.
— Видеть его не могу! — зашипела она, крепко сжимая руку Лио, и потянула обратно в комнату, намереваясь сбежать. — Предатель!
— Омили, не нужно показывать слабость, — не поддалась на провокацию моя «носительница», окончательно вернувшая себе самообладание. — Это он должен от нас прятаться, а не наоборот. Мы ничего плохого не сделали, а поступки Веленнара останутся на его совести.
Может, у фрейлины на этот счет и было иное мнение, но перечить она не стала. Девушки остались стоять у ограждения, перед сном наслаждаясь свежим воздухом и прекрасным видом на темнеющее небо, начавшее покрываться яркой россыпью звезд.
Да, это была лишь видимость. Какое «наслаждение» в присутствии постороннего, на удивление упорно не желающего уходить? Более того, спустя минуту нагло приблизившегося к нам.
— Сийринна Омилидайя, буду рад, если завтра утром вы составите мне компанию в дозоре при обходе парка. Обстоятельства помешали нашему взаимопониманию. Жаль, не всегда истинные намерения могут быть поняты правильно.
Говорил сиррин спокойно, я бы даже сказал — почти безэмоционально. Ни желания поглумиться, ни намека на превосходство. Но и раскаяния тоже не прозвучало. Наверняка последнее больше всего и задело мою «носительницу».
— А что тут понимать? Ваше поведение возмутительно!..
— Подожди, Лио, — остановил я ее. Что-то в словах сиррина меня все же… насторожило? Нет. Скорее заставило интуицию встать в стойку. Неспроста такие предложения. Глупо надеяться на прощение, когда «отличился». Либо Велен идиот, либо… В любом случае лучше проверить и убедиться. — Пусть объяснится. Только уведите его с террасы.
— Хорошо… — Лиодайя все еще сердито, но не осмелившись со мной спорить, указала Веленнару на дверь в свои покои: — Будьте любезны, сиррин, сопроводить нас, я устала.
Выражение лица мужчины не изменилось, осталось все тем же равнодушно нейтральным. И даже в комнате, когда девушки сели на пуфы, внешне он не показал ни воодушевления, ни радости оттого, что его пригласили на аудиенцию. Однако заговорил первым, наверняка осознавая, что ждать большей милости бессмысленно. Предпочел высказаться, пока не выгнали.
— Мое поведение во время дозора было мерзким, но… Но я всего лишь хотел уберечь Омилидайю. Ее благополучие для меня важнее всего. Сийринна оказалась в смертельной опасности, и если бы я ее не… остановил… — Вот теперь на лице появилась не только тревога, но и боль, а в голосе послышалось страдание. — Я дважды был вынужден видеть то, что происходит с непокорными сийриннами-стражницами, решившими перечить принцу.
— Он их убил? Смерть лучше бесчестного существования! — Звонкий голос Омили выдал ее воинственный настрой.
— Нет, он… — Веленнар, до этого спокойно стоящий на ногах, неожиданно отступил к окну и в поисках опоры схватился за подоконник. Даже в полумраке я видел, как сильно сиррин побледнел. — Вам лучше этого не знать.
Ничего себе… Что же мог сделать Аленнар, что настолько потрясло сдержанного, флегматичного мужчину? А ведь ему, судя по выдержке, несвойственно принимать что-то близко к сердцу.
— Нет, нам нужно это слышать, — не согласилась с ним Лиодайя.
Я же, ощущая ту же тревогу, что и Веленнар, поспешил предостеречь:
— Лио, подумай хорошенько, действительно ли ты хочешь знать о бесчинствах Аленнара? Тебе еще с ним жить.
— Я не боюсь. Самая неприглядная правда лучше лжи и сомнений. Рассказывайте!
Веленнар окончательно сник, бросил потерянный взгляд в окно, а когда заговорил, голос его звучал хрипло и совсем тихо:
— Много ли вы знаете о повадках тварей, милые наивные сийринны? Скорее всего, лишь то, что они любят теплое живое мясо и выходят на сушу, чтобы им полакомиться, а всю свою жизнь проводят в море, где их дом. Все это так, но есть и иное. Не знаю, как Аленнар это выяснил, в курсе ли вообще кто-либо, кроме него и его свиты…
— Ближе к делу! — не выдержала Лио долгого вступления и напряжения. — Что не так с тварями?!
«Что не так с головой у Аленнара… — в свою очередь, подумал я. — Только безумец может заигрывать с опасностью».
— Не знаю, как у них это происходит в море, — Веленнар отвернулся и теперь говорил, стоя к собеседницам спиной, — но на суше они… откладывают свой зародыш в тело… Не всех едят. Только эсов. А сирен… поскольку считают такими же, как они… похожими на себя…
— Что значит «откладывают»? — ошарашенно пискнула Омили, обменявшись с Лио полным ужаса взглядом.
