Книга Власть закона, страница 17. Автор книги Андрей Воронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Власть закона»

Cтраница 17

Его спутница, выглядевшая лет на пятнадцать — двадцать моложе, сидела в складном кресле лицом к реке и задумчиво курила. У нее были большие темные глаза, короткая стрижка, стройная, ладная фигура и немного грустное лицо — не столько красивое, сколько миловидное. Мельком взглянув на нее, хотелось обернуться и присмотреться внимательнее… то есть не присмотреться, а просто посмотреть еще разок, пока не ушла. На ее спутника тоже оборачивались, но уже по иной причине, которую сам подполковник ВДВ Быков не мудрствуя лукаво описывал общеизвестной цитатой из классика: «По улицам слона водили». Он был хмурый гигант с габаритами библейского Голиафа, мускулатурой Геркулеса и твердым, словно вырубленным из камня, лицом. Принимая во внимание эту примечательную наружность, даже самые толстокожие и бестактные из зевак косились на чету Быковых осторожно, исподтишка, опасаясь, как бы чересчур пристальное внимание не вывело угрюмого богатыря из душевного равновесия и он не сделал с невежей то, для чего, судя по внешности, был предназначен самой матерью-природой.

Каков Роман Данилович Быков изнутри, знали очень немногие, и эти немногие, как правило, не чаяли в нем души. Разумеется, его супруга Даша Быкова относилась к их числу, но ей, в отличие от всех остальных, незачем было раскладывать по полочкам достоинства и недостатки мужа: она просто была в него влюблена. «Влюблена, как кошка», — однажды призналась она Юрию Якушеву в минуту откровенности, наступившую после энного по счету стаканчика водки, и тот, зная обоих супругов как облупленных, отлично понял, что она имела в виду.

Роман Данилович выставил на столик контейнер с замаринованным по собственному рецепту мясом, выложил шампуры и совсем уже было собрался приступить к священному ритуалу приготовления шашлыка, как вдруг обнаружил, что костер практически прогорел, углей в нем явно недостаточно для стряпни, а хворост, подобранный в радиусе нескольких метров от кострища, вышел весь, до последней щепки.

— Ай-ай, непорядок, — со свойственным ему похоронным выражением лица посетовал подполковник Быков и, выпрямившись во весь свой двухметровый рост, окликнул жену: — Дарья Алексеевна, душа моя! Посодействовать не желаете? Принять, так сказать, посильное участие в процессе приготовления пищи…

— Не-а, — не оборачиваясь, отказалась от заманчивого предложения Дарья Алексеевна. — Я посильно поучаствую в процессе чуточку позже, на этапе приема пищи. А этап ее приготовления меня сегодня почему-то не привлекает. Давай договоримся о разделении труда.

— Чего это? — с угрозой, которая незнакомому человеку могла показаться нешуточной, переспросил подполковник.

— Очень просто, — все так же не оборачиваясь, пустилась в объяснения Даша. — Когда я дома на кухне готовлю ужин, ты сидишь на диване и смотришь телевизор, так?

— Ты сама не велишь путаться под ногами, — голосом трудного подростка, вызванного на допрос к директору школы, проворчал Быков. Он едва заметно улыбался, поглядывая по сторонам в поисках дров, и продолжал выкладывать из рюкзака немудреную снедь — помидоры, огурцы, свежую зелень, ржаной хлеб и все прочее, без чего в России обходится очень редкий пикник.

— Это несущественно, — с металлом в голосе отрезала Даша. — Ведь сидишь же? Сидишь, да еще как сидишь! Бывает, что и лежишь. И храпишь на весь дом, так что соседи мне потом еще неделю жалуются… Я стряпаю, ты смотришь телевизор — это нормально дома, после рабочего дня. А в выходной на природе пусть будет наоборот: ты стряпаешь, а я любуюсь пейзажем. И вообще, шашлык женских рук не терпит!

— «Москва слезам не верит», — безошибочно определил источник прозвучавшей цитаты Быков, который, уйдя с действительной службы на преподавательскую работу, не без удовольствия наверстывал упущенное, восполнял пробелы и расширял кругозор в том, что касалось культурных ценностей мирного времени. — Ну и наслаждайся своим пейзажем на голодный желудок! Это я к тому, — пояснил он, — что в четыре руки было бы быстрее.

— Я не тороплюсь, — утешила его Даша. — А свинья все равно мертвая, она не убежит.

— Дичь жареная, она не улетит, — сказал Быков. — «Бриллиантовая рука».

Блеснув познаниями в киноклассике, он подхватил с земли страховидный саперный тесак, который успешно использовал в качестве туристского топорика, и отправился за дровами.

Оставшись одна, Даша наконец обернулась и посмотрела ему вслед. Ее так и подмывало окликнуть мужа и предложить свою помощь или просто подняться и нанизать мясо на шампуры. Другое дело, что делать этого не стоило: если бы Быков действительно нуждался в ее помощи, просьба прозвучала бы иначе. Он вообще никогда не просил помочь ему в делах, с которыми хотя бы теоретически мог справиться самостоятельно. Откровенно говоря, Даша побаивалась, что однажды ее благоверный переоценит свои силы, не отличит простое от сложного и останется один на один с проблемой, которую уже не сможет решить без посторонней помощи.

Прогнав дурные мысли, она закурила новую сигарету и сосредоточила свое внимание на пейзаже, который и впрямь того стоил. За рекой лежали подернутые туманной дымкой заливные луга с разбросанными там и сям темными округлыми купами кустарника и одинокими кряжистыми дубами. Дубы были приземистые, раскидистые, как всегда бывает там, где деревьям не приходится наперегонки с собратьями тянуться к солнечному свету. Конические копны сена издалека смахивали на шатры кочевого племени, а стоявший в ложбинах туман напоминал стелющийся над землей дым многочисленных костров.

День выдался погожий, теплый — один из последних по-настоящему хороших, золотых деньков в уходящем году, — и Даша порадовалась тому, что они с мужем все-таки не поленились и выехали вдвоем на природу. Особенно приятным на этот раз почему-то казалось отсутствие компании — привычной, дружеской, веселой, но все-таки какой-то не такой, как хотелось бы. Собственно, удивляться тут было нечему. Все Дашины друзья остались в Москве, а друзей Романа и вовсе развели, разбросали по свету дороги бесчисленных локальных войн и вооруженных конфликтов, и даже те, кому посчастливилось остаться в живых, напоминали о себе лишь редкими открытками по праздникам да еще более редкими телефонными звонками. Те, кто окружал Дашу и Быкова сейчас, были милые, приятные, симпатичные люди — знакомые, приятели, сослуживцы, соседи — словом, кто угодно, только не друзья в истинном, изначальном значении этого слова. С ними было просто здорово проводить время, но так же здорово, а может быть, еще и лучше, вдруг оказалось разочек обойтись без них.

Единственным общим другом Даши и Романа Даниловича был Юрка Якушев — странный по нынешним прагматичным меркам, причудливо изломанный жизнью идеалист, добровольно променявший студенческую скамью и научную карьеру на сапоги и автомат. Он сейчас обретался в Москве — служил в спецназе ФСБ, чем Быков, кажется, был втайне очень недоволен. Когда-то Даша и Якушев вместе работали и даже несколько раз делили постель. Ничего не зная наверняка, Даша догадывалась, что эта подробность ее биографии мужу известна, — такой уж был человек Юрка Якушев, что вряд ли стал бы поддерживать со своим бывшим командиром отношения, не внеся в них предварительно полную и окончательную ясность. Реакция со стороны Быкова была нулевая, и Дашу это порой даже злило: он что, совсем не ревнует?!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация