— По форме грубовато, — заметил генерал Алексеев, — но основную суть ты уловил. Понимаешь, этот человек…
— Не надо, товарищ генерал, — сказал Якушев. — Вы многим обязаны ему, я — вам. Получается взаимозачет… Да и вообще, мне еще в первой моей учебке объяснили, что десант своих в беде не бросает. Может, тут, в России, я бы с половиной из них на одном поле по большой нужде не присел, но это тут, а там — другое дело. Там они для меня — свои. Короче, когда заброска?
Мимо с громким гудением и шорохом прокатился небольшой трактор, сметая опавшую листву навешенной сзади цилиндрической щеткой. Генерал немного помедлил с ответом, пережидая эту помеху, и, когда стало потише, сказал:
— Сроки и способ заброски — это мелкие технические детали, которые мы обсудим, как только ты соберешь группу.
Спец шумно поскреб в затылке. Лицо у него было озадаченное.
— Группу? — переспросил он. — А одному нельзя?
— А основания?
— Самые общие, — без запинки ответил Юрий. — В той ситуации, которую мы имеем, что один человек, что пять — капля в море. Чтобы действовать напролом, силой, там нужна небольшая армия, которую нам с вами, во-первых, не навербовать — прямо скажем, не олигархи, а умирать за идею нынче как-то немодно, — а во-вторых, не протащить через полтора континента так, чтобы этого никто не заметил. Это первое. Второе: я уже действовал в составе группы в схожих обстоятельствах, и желания снова наступать на эти грабли у меня, извините, нет. Следить за собой и отвечать за себя одного как-то, знаете ли, проще и спокойнее.
— Я тебе сто раз говорил, что ты одиночка, — напомнил Ростислав Гаврилович, — а ты спорил, чудак. В общем, решать тебе. Только, когда будешь решать, помни, что твоей задачей является не создание комфортных условий для себя, а поиск и спасение людей. Справишься один — в добрый час, мне это только на руку, потому что дешевле обойдется. Но, если есть хотя бы тень сомнения… В общем, подумай. Даю сутки на размышление.
— Могу быть свободным? — спросил Якушев.
Генерал кивнул. Юрий легко поднялся, сунул в уголок рта сигарету, которая уже давно не давала ему покоя, и вынул из другого кармана зажигалку.
— Еще одно, — сказал Ростислав Гаврилович.
Спец вынул сигарету изо рта.
— Да?
— Спасибо, сынок.
— Пока не за что, — отмахнулся Якушев и наконец-то закурил, пустив по ветру легкое, тающее на лету облачко дыма.
Глава 6
Собирая дровишки, Роман Данилович терзался угрызениями совести. Лето нынче не задалось. Сначала его попросили подменить захворавшего коллегу в летнем курсантском лагере, и он не смог отказаться (да, честно говоря, и не хотел, что бы ни плел перед отъездом жене). Потом коллега выздоровел, и они уже начали паковать чемоданы, но тут у соседей сверху прорвало водопроводную трубу. Возвращаться после отпуска в руины никому не хотелось, а ремонт как-то незаметно съел то, что планировалось потратить в Сочи. Потом Даша, которая никогда не болела, ухитрилась в середине августа подхватить свирепую ангину, и не успели они оглянуться, как лето кончилось. Вышло, как у попрыгуньи-стрекозы, что лето красное пропела, — правда, с точностью до наоборот: свое лето они не пропели, как намеревались, а бездарно профукали, проведя его в каких-то бестолковых хлопотах и мелочной суете.
Даша, разумеется, ни словом, ни взглядом не выразила своего недовольства, но Роман Данилович предполагал, что таковое имеет место быть. Почему? Да потому! Потому что, чтобы человек был доволен, для этого необходим повод. А отсутствие повода для довольства автоматически может рассматриваться как повод для недовольства. Логично? Еще бы нет! А если жена недовольна, кто виноват? Муж. Логики в этом уже гораздо меньше, но так принято считать, и подполковник Быков не собирается с этим спорить. Потому что он и сам так считает: женился — хоть поперек себя ляг, но сделай так, чтоб жене не на что было пожаловаться! Так мужику по жизни положено. Кем положено, почему, зачем — неважно: положено, и точка. А свое так называемое равноправие полов отдайте тому, кто его придумал. Кларе Цеткин на могилку положите, а лучше — прикопайте, чтоб ветром обратно по свету не разнесло…
Вернувшись к костру, он с легким неудовольствием обнаружил, что за время его отсутствия картина здесь переменилась, причем явно не в лучшую сторону. «Ага, — подумал он, — тогда такой вопрос: если недоволен муж, кто в этом виноват? То-то, что жена! Хорошая вещь — логика. А главное, правдивая, жизненная. Ведь что получается? На минуту же нельзя оставить! Отлучился дровишек подсобрать, и, пожалуйста, любуйся: вокруг нее уже толпа ухажеров!» Изменения выражались в размалеванном под зебру джипе с кучей дополнительных фар, «кенгурятником» и лебедкой, который, словно не найдя себе другого места на безлюдном лесистом берегу, остановился чуть ли не бок о бок с «Нивой» Быковых. В машине надрывалась музыка, и крепкие, стриженные мало не наголо молодые ребята сноровисто выгружали из багажника провизию — в основном картонные ящики с водкой и запаянные в полиэтилен блоки пивных бутылок.
Повод для недовольства был налицо, хотя Даша тут была явно ни при чем. На мгновение она обернулась, скорчила недовольную гримаску, а затем, заметив мужа, снова стала разглядывать реку. Роману Даниловичу это показалось лестным — за ним, как за каменной стеной, и так далее, — но справедливости ради ему пришлось напомнить себе, что для невозмутимости у Даши имеются и другие причины, его лично никоим образом не касающиеся.
Он спокойно подошел к костру, свалил на землю свою ношу, подбросил в угасающий огонь пару-тройку сучьев и вплотную занялся шашлыками. Молодые люди из джипа, числом четыре, уже разгрузили привезенные с собой горюче-смазочные материалы и, судя по поведению, приступили к активному поиску неприятностей. Роману Даниловичу показалось немного странным, что они приехали на природу без баб; видимо, молодым людям это тоже показалось не вполне правильным, потому что двое из них, с некоторой опаской покосившись на Быкова, начали бочком дрейфовать в сторону Даши. Двое других направились прямиком к Роману Даниловичу с явным намерением его нейтрализовать — как именно, каким из множества существующих способов, должно было выясниться в ближайшее время.
Сноровисто нарезая саперным тесаком лук, Роман Данилович про себя мысленно подивился наблюдаемой картине. Она словно вся, целиком, пришла сюда из лихих девяностых, разве что джип был посовременнее тогдашних угловатых сундуков да ребятки щеголяли не в тренировочных костюмах и кожаных куртках, а в разномастном камуфляже, который ничего не говорил о роде их занятий. Нынче так может одеться кто угодно — рыбак, охотник, грибник, обыкновенный дачник, сотрудник частной охранной фирмы, бандит… Список можно продолжать до бесконечности, но зачем? Камуфляжным тряпьем сегодня завалены все рынки и магазины, как будто на свете наступило всеобщее полное разоружение, армию упразднили, а содержимое военных складов пытаются распродать через торговую сеть, чтоб добро не пропадало. Или, наоборот, как будто человечество готовится к тотальной всепланетной войне всех со всеми и загодя запасается обмундированием…
