Поставив оба пистолета на боевой взвод, пленник бочком выскользнул из камеры. Помимо вполне объяснимых тревоги и растерянности, он испытывал знакомое чувство душевного подъема, приходившее в минуты опасности, которую он был в силах преодолеть.
Правда, в такие переплеты он не попадал уже давненько, а пожалуй, что и никогда. Стоивший немалых усилий и очень большой крови пост президента самопровозглашенной республики Верхняя Бурунда с некоторых пор стал полковнику М’бутунга нужен, как запущенный сифилис, да и радости приносил немногим больше. Пьер Мари М’бутунга был матерый лис и, как любой лис, заранее позаботился о том, чтобы в норе, которую представляло собой его государство, имелся запасной выход. Когда правительство, против которого он уже не первый год небезуспешно воевал, внезапно двинуло на него невесть откуда взявшиеся танки и боевые вертолеты, господин президент понял, что настало время этим выходом воспользоваться. Он уже выжал из мероприятия, именуемого борьбой за независимость Верхней Бурунды, все, что можно, и даже немножечко сверх того. Спору нет, деньги на покупку оружия у него в этот момент имелись, и недостатка в соответствующих предложениях его превосходительство не испытывал. Чего ему не хватало, так это времени; к тому же он не без оснований полагал, что сумеет найти деньгам лучшее применение, чем закупка танков, которые пережили «Бурю в пустыне» и были устаревшими уже тогда, когда Россия продавала их Саддаму Хусейну.
Спасти Верхнюю Бурунду было уже нельзя, и однажды ночью его превосходительство покинул служивший ему столицей поселок, не потрудившись поставить народ и армию в известность о своем срочном отъезде. В полном соответствии с существующей договоренностью верные люди помогли ему пересечь линию фронта и тайно, ибо враги искали его по всему континенту, добраться до Найроби. Борт российского МЧС, который должен был доставить бывшего президента в давно ставшую для него второй родиной страну холодных снегов и горячо любимой русской водки, приземлился в аэропорту кенийской столицы с опозданием всего на сутки, что, с учетом местной специфики, можно было считать верхом пунктуальности. В самолет экс-президент также попал без проблем, а вот дальше начались приключения, о природе которых он мог только догадываться.
Впрочем, кое-какие соображения на этот счет у него имелись. Вероятнее всего, на одном из этапов операции произошла утечка информации. В результате этой утечки кто-то, имевший достаточно широкие возможности и полномочия, проведал, что президент М’бутунга может рассматриваться не просто как чернокожий жулик, а как добыча — пускай не самая крупная на свете, зато сравнительно легкая. Деньги лишними не бывают — эту русскую поговорку бывший полковник заучил наизусть еще во времена учебы в Рязанском училище ВДВ. Он находил ее справедливой, и богатый жизненный опыт, в том числе и нынешние приключения, убеждал, что подавляющее большинство населяющих планету индивидуумов разделяют его мнение. Деньги не пахнут, а долларам свойственно сохранять платежеспособность в любой точке земного шара, даже там, где при слове «Америка» люди скрежещут зубами от ярости, плюются и густо палят в воздух из автоматов Калашникова. Поэтому полковник М’бутунга не видел ничего странного в том, что в далекой Москве нашелся кто-то, кто решил мимоходом наложить лапу на его нажитый трудом и риском капитал. Курочка по зернышку клюет, как говорят все те же русские; чтобы его самого не склевали, экс-президенту Верхней Бурунды оставалось только разыскать эту пресловутую курочку и попытаться свернуть ей на сторону клюв.
Выйдя из камеры, он очутился в узком коридоре с низким потолком, таком же сером и скучном, как и только что покинутое помещение. Справа был глухой тупик, слева короткий коридор упирался в подножие ведущей наверх лестницы. Даже приблизительно не представляя себе, что это за здание и где оно расположено, пленник устремился навстречу свободе. В его обрамленной мелкими седыми кудрями голове мелькнула неприятная, отнимающая силы мысль, что это место может оказаться подвалом внутренней тюрьмы Лубянки или схожего с нею учреждения. Но додумать ее до конца беглый узник не успел: перед ним была лестница, на верхней площадке которой около закрытой железной двери маячил одетый в камуфляж охранник с автоматом.
Они заметили друг друга практически одновременно, но охранник на мгновение замешкался, уж очень неожиданным было появление беглеца. Кроме того, свою роль сыграла и колоритная внешность господина экс-президента. Одетый в грязные обноски с чужого плеча лысый негр с физиономией пожилого орангутанга и двумя пистолетами в руках являет собой вполне привычное зрелище на экране голливудского боевика или в заваленных отбросами закоулках какого-нибудь гетто. Но на фоне российских реалий такая фигура смотрится достаточно комично, даже если в руках у нее не парочка «стечкиных», а скорострельный пулемет или базука. Такой персонаж трудно воспринимать всерьез, и еще труднее ожидать от него решительных, а главное, умелых действий в безнадежной, казалось бы, ситуации.
М’бутунга воспользовался секундным замешательством противника, навскидку всадив в него по пуле из каждого ствола. Автомат с лязгом запрыгал по крутым ступенькам; следом, пачкая их кровью, скатилось мертвое тело. Перешагивая через разлегшийся поперек дороги труп, африканец отметил, что и этот охранник, как и те, что остались в камере, не носил знаков различия. Это внушало осторожный оптимизм. М’бутунга давно не был в России, но все же не думал, что порядки здесь переменились настолько, что тюрьмы сделались частными, а с их персонала сняли погоны.
Железная дверь наверху распахнулась, с грохотом ударившись о бетонную стену, и открывшийся проем загородили фигуры в пятнистом камуфляже — сколько именно, было не разобрать. Хорошо понимая, что терять нечего, африканец прижался лопатками к стене и открыл огонь. Сверху послышались крики, глухой шум падения — было похоже, что не одного; кто-то дал короткую очередь из автомата, осыпавшую голову и плечи африканца цементной пылью и колючими крошками. Он выстрелил еще несколько раз, а когда обойма опустела, стремительным рывком переметнулся к противоположной стене и развернулся, приготовившись вести огонь с левой руки.
Стрелять оказалось не в кого. Сверху доносились слабые стоны и чей-то задыхающийся хрип, в воздухе, лениво извиваясь, плавали подсвеченные электрической лампочкой сизые космы порохового дыма. Внезапно раздавшийся дребезжащий звон задетой ногой стреляной гильзы заставил его вздрогнуть и замереть. Но реакции сверху на этот демаскирующий звук не последовало, и давний выпускник прославленного училища ВДВ, в котором, помимо него самого и множества Героев Советского Союза и России, когда-то учился покойный Усама бен Ладен, продолжил восхождение.
Столкнув вниз еще одно мертвое тело, он прошел через открытую дверь и очутился в новом коридоре — тоже нешироком и неярко освещенном, но аккуратно отделанном. Кремовые стены были до середины обшиты деревянными панелями, врезанные в гладкий потолок галогенные светильники сияли мягким, вполсилы, светом. На выложенном шероховатой, под камень, керамической плиткой полу лежали тела еще трех человек. Один из них все еще хрипел и постанывал. М’бутунга выстрелил, и раненый затих. Похоже, это было все. Африканец закрыл и запер на прочный засов железную дверь подвала, перезарядил оба пистолета и осторожно двинулся вперед.
