Впрочем, майор надеялся, что таких крутых мер удастся избежать. Господин президент хорошо знал, на что он способен, и, надо отдать ему должное, был достаточно разумным человеком с развитым инстинктом самосохранения, который, как твердо рассчитывал араб, в решающий момент должен был возобладать над жадностью. Кроме того, недавно появившаяся на карте Африканского континента независимая республика по-прежнему нуждалась в услугах опытного военного советника: ее до сих пор никто не признал, а государство, от которого господин президент не без помощи Аль-Фахди оттяпал чуть ли не половину территории, вовсе не было от этого в восторге. Вдоль зыбкой, ежечасно меняющей очертания и никак не обозначенной границы не утихала стрельба; поговаривали о появлении у противника танков и даже боевых вертолетов. В этой непростой ситуации майор Аль-Фахди был для господина президента буквально на вес золота, в связи с чем иногда почти всерьез сожалел о том, что не удосужился растолстеть.
Пропеллеры «Дугласа» окончательно замерли. Овальная пассажирская дверь в фюзеляже открылась, и появившийся на пороге африканец в полувоенной одежде спустил на землю легкий алюминиевый трап. Майор привычно одернул полы камуфляжной куртки, без необходимости поправил идеально сидящее кепи и двинулся к самолету, на ходу прочищая горло для краткой приветственной речи.
* * *
Как и говорил продавец-консультант из магазина бытовой техники, перегородка оказалось хлипкой. Толщиной всего в полкирпича, она была сложена на штукатурном известковом растворе, и первый же удар кувалдой пробил в ней неровную дыру. Один из спецназовцев посветил туда фонарем, но не увидел ничего, кроме клубящейся в луче электрического света известковой пыли.
— Ну что, ломаем? — спросил он, обращаясь к Юрию.
— А ты что предлагаешь: устроить перекур? — ворчливо откликнулся майор Якушев, проверяя амуницию, состоящую из пистолета с глушителем, ножа и легкого бронежилета.
Не дожидаясь дальнейших указаний, двое спецназовцев заработали кувалдами, по очереди нанося удары, каждый из которых заметно увеличивал брешь в перегородке. Юрий отошел в сторонку, чтобы не глотать пыль, и по неосторожности едва не сбил с ног какого-то белесого суетливого типа в темном пиджаке и белой рубашке без галстука — надо полагать, менеджера того самого магазина бытовой техники, в подвале которого они сейчас находились. При ближайшем рассмотрении на лацкане его пиджака обнаружилась закатанная в прозрачный пластик табличка, подтвердившая догадку Якушева и сообщившая дополнительную информацию: менеджер, оказывается, приходился ему тезкой.
— Простите, — обратился менеджер к Юрию, — это вы здесь главный?
— Самый главный наверху, — сообщил Якушев. — Такой представительный, полный, с большими звездами на погонах. Да вы его, наверное, видели. Это тот самый, который больше и громче всех кричит. А что?
— Я по поводу возмещения ущерба, — сказал менеджер.
— Какого ущерба?
— Я имею в виду перегородку. Ее ведь ломают по вашему приказу, верно?
— Я бы сказал, по моей команде, — поправил Юрий, в голосе которого теперь звучало слегка настороженное удивление. Было почти невозможно поверить, что этот похожий на вареного судака субъект имеет в виду именно то, о чем говорит. — Отданной в ходе выполнения приказа об освобождении заложников. А вы, стало быть, ищете крайнего?
— Я бы так не сказал, — возразил менеджер. — Я же все понимаю: у вас служба, речь идет о спасении людей и так далее… Но и вы поймите: мне вовсе не улыбается перспектива оплатить убытки из своего кармана…
— Крайнего ищете, — с уверенностью повторил Юрий. — Считайте, что уже нашли. И раз уж все равно пропадать… Сундук, — окликнул он одного из бойцов, не занятых причинением ущерба чужой частной собственности, — сделай одолжение, помоги вот этому господину снять пиджак и рубашку. И дайте ему что-нибудь накинуть, а то простудится, носи ему потом апельсины…
— Что вы себе позволяете?! — пискнул менеджер, но здоровенные, как совковые лопаты, и примерно такие же нежные лапы Сундука уже легли ему на плечи, одним неуловимым движением вытряхнув из пиджака.
Реквизированные предметы гардероба оказались Юрию, мягко говоря, маловаты. Рукава пиджака не доставали до запястий, а о том, чтобы его застегнуть, не могло быть и речи.
— Ну и пугало, — сказал Сундук, окинув Юрия критическим взглядом.
Зеркало в подвале, разумеется, отсутствовало, но, чтобы убедиться в справедливости данного замечания, оно не требовалось: Юрий и сам чувствовал, что выглядит странно, чтобы не сказать глупо. Чувство было подозрительно знакомое, хотя он уже и не помнил, когда и при каких обстоятельствах его испытывал. А впрочем… Ну да, так и есть! Примерно так же он выглядел и чувствовал себя, когда, уволившись из армии и вернувшись домой с войны, на которой провел несколько долгих лет, примерил свои старые гражданские тряпки.
Прогонять воспоминание о давней истории, закончившейся в меру скверно, не пришлось — оно ушло само, как уходит воспитанный человек, заглянувший к знакомым и с порога понявший, что хозяевам не до него. Якушев скрестил на груди руки и двинул плечами, сведя вместе локти. Послышался негромкий треск, после чего лопнувший вдоль всей спины пиджак легко застегнулся. Менеджер ахнул, но его возмущенный возглас заглушил дробный грохот посыпавшихся в пролом кирпичей.
— Ну, будет, — сказал Юрий. — Вам только дай волю, вы пол-Москвы снесете.
— Ломать — не строить, — отставляя к стене испачканную известкой и рыжей кирпичной пылью кувалду, сказал один из бойцов.
Вооружившись фонарем, Юрий первым нырнул в пролом, за которым обнаружился пустой коридор с низким потолком и сырым земляным полом. Вдоль покрытых облупившейся побелкой, испещренных потеками и пятнами сырости стен тянулись кабели и трубы, с которых свисали лохмотья теплоизоляции и черные от грязи клочья старой паутины. За поворотом коридор расширился, впереди показалась ведущая наверх лестница, у подножия которой, оставляя лишь узкий проход посередине, громоздились груды наваленных как попало картонных ящиков, каких-то мешков и сломанных стульев. Зрелище было отрадное, поскольку означало, что подвалом пользуются. А раз пользуются, значит, наверху имеется дверь, которую, если чуточку повезет, можно открыть.
Там, наверху, располагалось небольшое уютное кафе, которое Юрий пару раз посещал, оказываясь по делам в этом районе Москвы. Здесь неплохо готовили и подавали по-настоящему хороший, крепкий, умело заваренный кофе. По вечерам в кафе играл струнный квартет, но сейчас до вечера было еще далеко, и в тесноватом обеденном зале происходил концерт иного рода.
Первый аккорд этой бездарной какофонической пьески прозвучал примерно полчаса назад. За это время те, кому следует, изучили записи установленных поблизости камер наружного наблюдения. Много это, как всегда, не дало: одна из камер зафиксировала момент, когда в кафе вошел некий прилично одетый гражданин старше тридцати лет, навьюченный двумя тяжеленными сумками. Это было все; записи камер внутри кафе наверняка были куда более занятными и содержательными, но, чтобы их изучить, в кафе еще нужно было проникнуть.
