— Такой же, как из любого другого человека, — вместо коллеги ответил Альберт Эммануилович. — Для этого большого ума не требуется, особенно в наше время, когда при наличии денег любой товар к твоим услугам. Принять от строителей заявку на те или иные материалы, изучить рынок предложений, выбрать оптимальное сочетание цены и качества, сделать заказ, организовать доставку и проследить, чтобы бухгалтерия произвела соответствующие выплаты, — дело нехитрое. Тут не нужно никаких специальных навыков, кроме владения иностранными языками, умения обращаться с компьютером, элементарной человеческой коммуникабельности и головы на плечах. Всеми перечисленными качествами, особенно последним, Саранцев обладает в полной мере. Да и потом, никто не собирался держать его в Африке до окончания строительства. Осмотрелся, уяснил ситуацию, выслал отчет, а потом пожаловался на проблемы со здоровьем, расторг контракт и домой. Заработки там обещали приличные, так что подыскать ему замену не составило бы никакого труда.
— Понятно, — сказал Ростислав Гаврилович.
— Ну и слава богу, — снова подал голос молчаливый Дмитрий Семенович. Он сидел в прежней позе, не шевельнув и пальцем, но впечатление было такое, словно он вдруг выдвинулся на передний план и даже чуточку увеличился в размерах. — Таким образом, можно констатировать, что мы в полной мере удовлетворили ваше любопытство по поводу того, как, почему и зачем Саранцев оказался в составе группы специалистов по строительству железных дорог.
— В общих чертах, — кивнул Ростислав Гаврилович.
— В таком случае у нас к вам имеется встречная просьба. После всего вышесказанного вы являетесь человеком, весьма удачно сочетающим в себе широкую осведомленность в том, что касается этого дела, с еще более широкими возможностями и полномочиями. Вам известно, что ситуация в Верхней Бурунде изменилась не в лучшую сторону и что Саранцев, как и вся группа, не дает о себе знать. Отчета от него мы, естественно, так и не получили, но, с учетом общеизвестных фактов, это уже вряд ли можно считать существенным. Если мы правильно поняли, любопытство ваше не праздное и вы намерены принять меры к отысканию Саранцева и возвращению его на родину…
— Во-первых, не только Саранцева… — начал генерал.
— Ну, разумеется, — перебил его Дмитрий Семенович. — Я просто оговорился, поскольку нас в первую очередь интересует именно он.
— А во-вторых, — спокойно продолжил Ростислав Гаврилович, — меры уже приняты. Процесс пошел, как любил выражаться один политический деятель. Так в чем состоит ваша встречная просьба?
— Нас по-прежнему остро интересует положение дел в Верхней Бурунде, — услышал он вполне предсказуемый ответ. — Нам нужна подробная, достоверная информация. И если в силу каких-либо причин господин Саранцев не сможет нам ее предоставить, мы хотели бы получить ее от ваших людей.
— А ведь вы его уже похоронили, — заметил Алексеев.
— Отнюдь. Но мы следим за новостями и все время пытаемся с ним связаться — как вы понимаете, безуспешно. Что прикажете думать? Профессия обязывает нас — как, впрочем, и вас — быть трезвыми прагматиками, а сплошь и рядом еще и прожженными циниками. На кону огромные деньги, и риск потерять их слишком велик, чтобы говорить намеками и маскировать свои намерения словесной мишурой.
— Иными словами, вас беспокоит в основном судьба денег, — уточнил генерал.
— А вы бы на нашем месте не беспокоились? Полмиллиарда евро — не та сумма, которую можно вот так запросто потерять или опустить в копилку первого попавшегося нищего!
— Ну, положим, информацией, если таковая поступит, я с вами охотно поделюсь, — сказал Ростислав Гаврилович. — Это все?
— Пока да, — ответил Дмитрий Семенович.
— Вы в милиции не служили? — не сочтя нужным сдерживать естественные порывы, вежливо осведомился Ростислав Гаврилович.
— Что за странное предположение? Неужели я похож на бывшего милиционера?
— Еще как! Оперативники — в основном низшего звена, в чине не старше капитана, — обожают заканчивать допросы этим словечком: «пока». Подпишите протокол и можете быть свободны… пока.
— Гм, — не найдясь с ответом, молвил Дмитрий Семенович.
Глава 12
Через пару минут из-за поворота показалась дрезина — простая четырехколесная конструкция из тех, что в России называют «пионерками», рассчитанная на то, чтобы нести пару путевых обходчиков и ящик с инструментами, необходимыми для мелкого ремонта железнодорожного полотна. Впрочем, мысль о ремонте пришлось немедленно отбросить: народу на дрезине ехало столько, что издалека она напоминала самодвижущийся пенек с буйно разросшейся на нем колонией опят. Среди узлов, пестрых одеяний и аляповатых женских украшений Юрий издалека разглядел знакомый блеск вороненого железа, но решил не обращать внимания на эту мелкую неприятную деталь. В таких регионах, как здешний, автомат Калашникова распространен едва ли не шире, чем мотыга, и даже воины обитающих в труднодоступных горных районах диких племен, не имея никакой одежды, кроме набедренной повязки, отдают последнюю тощую корову за АК-47 китайского производства.
Когда дрезина приблизилась, стало видно, что управляет ею пожилой африканец, одетый в расстегнутую сверху донизу, некогда белую рубашку и обтрепанные шорты. Он был босиком, зато курчавую голову венчал лихо заломленный на сторону картуз с блестящей кокардой. Даша уже стояла около машины: даже она, несмотря на строптивый характер, научилась понимать, когда с Ти-Рексом лучше не спорить. Быков снова поставил ногу на рельс и поднял над головой руку, а затем, подумав, поднял и вторую, показывая, что безоружен. Дрезина замедлила ход, протяжно заныли ржавые тормозные колодки; чернокожий машинист сделал приглашающий жест, предлагая усаживаться, народ на дрезине начал тесниться, рискуя посыпаться на рельсы. Быков с улыбкой отрицательно покачал головой и оглянулся на Юрия.
Якушев подошел, стараясь не обращать внимания на стволы двух нацеленных ему в грудь автоматов, и в свою очередь улыбнулся, постаравшись придать себе как можно более миролюбивый и дружелюбный вид. Настала его очередь вступить в игру. Данилыч вполне свободно изъяснялся на нескольких наиболее распространенных наречиях народов Северного Кавказа; его основательно подзабытые познания в немецком и английском языках не простирались дальше стандартного набора, который можно почерпнуть из военного разговорника. Что же до французского, который в этих местах имел статус государственного, то здесь дело ограничивалось буквально парой фраз — «шерше ля фам» и «се ля ви», — которые в данном случае вряд ли могли пригодиться. Даша, насколько было известно Юрию, бегло владела испанским, читала со словарем по-английски и когда-то давно, в период усвоения азов восточных боевых искусств, убила несколько месяцев на тщетные попытки выучить японский. Сложная и почетная миссия ведения дипломатических переговоров, таким образом, автоматически легла на плечи Якушева — легла, надобно заметить, едва ли не в тот самый день и час, когда они сошли по трапу самолета в аэропорту Хургады.
