— Это ерунда на постном масле, а не план, — насупился Ти-Рекс.
— Ну, тогда айда на штурм, — предложил Юрий. — Половину перебьем, а второй устроим допрос. И они, понятное дело, сразу все выложат как на духу.
— Мне б хотя бы взвод моих ребят, я бы так и поступил, — проворчал Роман Данилович.
— Ну, со взводом-то и я бы управился, — сказал Юрий и напоследок еще раз осмотрел поселок в бинокль. Заметив над хибарой с флагом переброшенную с дерева на дерево растяжку антенны, он указал на нее Быкову: — Видишь? Связь у них есть. И если заложников держат в каком-то другом месте, устраивать пальбу нам не с руки: чего доброго, труханут и перебьют всех, чтоб концы в воду.
— Да делай как знаешь, — буркнул Роман Данилович, сердито отстраняя протянутый Якушевым бинокль. — Тебе виднее, ты ж у нас теперь из этих, из суперменов, которые в одиночку мир спасают. Только не нравится мне это, не умею я так.
— Не можешь — научим, не хочешь — заставим, — вспомнил молодость Юрий и, не сдержавшись, весело хрюкнул.
Роман Данилович засопел.
— Вот же черт злопамятный, языкатый, — ворчал он, спускаясь по склону. — Угораздило меня с тобой, сопляком, связаться, сидел бы сейчас в рязанском СИЗО, груши околачивал…
Глядя себе под ноги, чтобы не оступиться на камнях, Юрий подумал, что Данилыч во многом прав: как ни крути, а сидеть на нарах в качестве подследственного по делу об оскорблении действием генерала ФСБ Копытина сейчас было бы не в пример спокойнее.
* * *
Юрий не сразу понял, в чем причина повышенного интереса, проявляемого к его рюкзаку местными насекомыми, в основном мухами. Потом он заметил на плотной ткани влажное пятно, увидел дырки от пуль и вспомнил наконец, что рюкзаку, в отличие от него самого, основательно досталось в перестрелке: в него попали как минимум дважды. Видимо, одна из пуль угодила в банку с тушенкой; жир расплавился на здешней адской жаре, мясной сок вытек, пропитав все, что возможно, и его запах, который явственно ощущался в радиусе метра, привлек крылатых представителей местной фауны. Эти представители отличались повышенной назойливостью, и их далеко не сразу удалось разогнать.
Откинув клапан рюкзака, развязав тесемку и раздернув горловину, Якушев убедился в правильности своих предположений: одна из трех оставшихся в его рюкзаке банок была прострелена почти точно посередине. Он отдал банку Ти-Рексу, предложив вскрыть ее и употребить содержимое, пока оно не протухло.
— Правильно, — одобрительно прогудел Роман Данилович, откровенно обрадованный не столько перспективой заморить червячка, сколько представившейся возможностью хоть чуточку оттянуть неизбежное, — основа любого мероприятия — сытый желудок.
Продолжив свои раскопки, Юрий убедился, что вторично убитая наповал меткой пулей «верхнего бурундука» свинья — это еще полбеды. Дальше было хуже; вторая половина несчастья обнаружилась, когда, вытряхнув на землю пропитавшуюся пахучим мясным соком рубашку, он выудил из рюкзака густо перепачканный все той же вездесущей субстанцией, вдребезги разбитый спутниковый телефон.
— Аппарат абонента отключен или находится вне зоны действия сети, — печально сообщил он, держа двумя пальцами злосчастный прибор.
Телефон выглядел так, словно побывал под колесами грузовика. Из разбитого корпуса свисали на разноцветных проводках обломки микросхем, батарея была расколота; вдобавок ко всему с него до сих пор капал растопленный, издающий острый аромат пряностей жир.
— Ну и леший с ним, — сказал Быков, деловито вскрывая простреленную банку. — Когда сделаем дело, придумаем, как сообщить об этом твоему генералу. А до тех пор ну о чем тебе с ним разговаривать? Чем он тебе поможет — добрым словом? Тоже мне, служба доверия…
— Тоже правильно, — согласился Юрий. У него было что возразить, но смысла в возражениях он не видел: о чем спорить, когда изменить все равно ничего нельзя? Это как на похоронах, когда сердобольные соседи, действуя из самых лучших побуждений, старательно и изощренно сыплют скорбящим родственникам покойного соль на свежую рану: вот если бы он поменьше работал и побольше заботился о здоровье, мог бы жить да жить… Может, и мог бы, да что теперь об этом говорить?
В мысли о похоронах было рациональное зерно. Звеня осколками разлетевшейся по всему рюкзаку солнечной батареи, Юрий вынул оттуда все, что еще могло пригодиться: чудом не пострадавший спутниковый навигатор, две уцелевшие банки с мясом, упаковку галет, крепкие походные ботинки и последнюю пачку сигарет, — и сложил в сторонке, предварительно обтерев рубашкой, отстирывать которую не имел ни желания, ни возможности. Оставшийся после этой процедуры мусор он ссыпал обратно в испачканный рюкзак, сходил к грузовику за лопатой и аккуратно закопал, для надежности, чтоб не разрыло зверье, привалив сверху средних размеров булыжником.
— Под звуки траурного марша тело было предано земле, — печально пошутила Даша, протягивая ему сэндвич из двух прослоенных тушенкой галет. — Ты чего так стараешься? Выкинул бы в кусты, и все.
Якушев с хрустом откусил от галеты и со скворчанием втянул в себя мясной сок.
— Планета постепенно превращается в сплошную мусорную свалку, — жуя, невнятно сообщил он. — Не хочу ускорять процесс. И еще меньше хочу, чтобы через день-другой какой-нибудь сердитый негр в погонах сунул все это мне под нос и спросил: кес ке се? В смысле: а это что такое?
Быков тяжело, протяжно вздохнул. Юрий сунул за щеку остатки сэндвича и, отвернувшись от раскинутой на плоском камешке импровизированной скатерти-самобранки, принялся переобуваться.
— Навигатор не потеряй, — прожевав, сказал он Быкову. — И нечего вздыхать. Можно подумать, ты сроду сам в разведку не ходил и других в нее не отправлял.
— Так то разведка, — уныло возразил Ти-Рекс. — А это… Черт, и слова-то не подберу!
— И не надо, — затягивая шнурки, посоветовал Якушев. — Лучше займись делом. Программа минимум — не попасться бурундукам в лапы. А программу максимум ты знаешь. Главное, если что, не забудь: твоя задача — не истребить здешнее поголовье счастливых обладателей АК-47, а вытащить наших людей.
— Не учи отца сморкаться, — огрызнулся Ти-Рекс. — Глядите, какая шишка на ровном месте выросла! Распоряжаться он будет: то не потеряй, это не забудь… Да ты еще пеленки пачкал, когда я взводом командовал!
— Удивительное долголетие, — сидя в прежней позе, отвернувшись от собеседников и сгорбившись, ехидно заметил Юрий. Шнурки давно были завязаны, но он не хотел, чтобы Роман Данилович заметил его улыбку и понял, что прощальные инструкции были обыкновенной провокацией, направленной на то, чтобы его печальные вздохи сменились наконец привычной воркотней.
Искоса посмотрев на Дашу, он увидел, что та с трудом сдерживает улыбку: мадам Быкова явно заметила и по достоинству оценила его маневр. Поймав на себе взгляд Юрия, Даша перестала улыбаться, уголки ее губ печально опустились.
— А ты не хулигань, — сказал он ей, вставая. — Жена да убоится мужа своего — так, по-моему, в Домострое было сказано. Как вернешься, сходи в библиотеку, почитай. Наши предки были умные ребята, полезную книжицу написали. Ну, не поминайте лихом!
