Выкурив сигаретку, Роман Данилович навесил на себя автомат и попрыгал на месте, проверяя, не бренчит ли амуниция. Предосторожность была излишней: за десятилетия службы он так навострился по части подгонки снаряжения, что теперь, наверное, мог собраться в рейд по тылам противника даже во сне. Ничто не гремело и не брякало; все было под рукой, нож легко выходил из ножен, а пистолет из кобуры. Обувь идеально сидела по ноге и была в меру разношенной, что в данной ситуации представлялось едва ли не самым важным: отмахать за ночь более полусотни верст на стертых ногах — задачка не из легких, и приятным такое времяпрепровождение не назовешь.
В ложбине быстро темнело. Южные сумерки скоротечны; это заметно даже на Черноморском побережье, а тут, в двух шагах от экватора, темнота надвигалась с прямо-таки пугающей быстротой. Роман Данилович уже собрался окликнуть Дашу, чтобы дать последние наставления и попрощаться, но тут ему пришло в голову, что напоследок не мешало бы свериться с навигатором — просто так, для страховки. Он вынул прибор из наколенного кармана брюк, которые отличались от армейских разве что лишенной камуфляжных пятен расцветкой, нажал на кнопку в левом нижнем углу, вгляделся в мерцающую на дисплее красную точку и изумленно присвистнул. За те несколько часов, что он не смотрел на экран, местоположение радиомаяка изменилось; теперь, если верить навигатору, он находился буквально под боком, в какой-нибудь паре километров от ложбины — вероятнее всего, в расположенном прямо за холмом, в низине, поселении.
Рядом послышались знакомые шаги, стукнул потревоженный камешек, и, повернув голову, Роман Данилович увидел справа от себя силуэт покинувшей свой наблюдательный пост жены.
— Что тут у тебя? — спросила она.
Быков молча протянул ей навигатор. Даша всмотрелась в экран, и в его голубоватых отсветах Роман Данилович заметил, что она озабоченно хмурится.
— Это в поселке, что ли? — спросила Даша.
— Больше негде, — ответил Быков.
— Но ты же сам сказал, что заложников там нет!
— Я сказал, что мы с Юркой не заметили охраняемых объектов, — справедливости ради уточнил Роман Данилович. — Но это, во-первых, не значит, что их на самом деле нет. А во-вторых, эти бурундуки — такой народ, что могли не позаботиться выставить часового. Днем-то он и в самом деле не нужен — по такой местности далеко не убежишь, все просматривается как на ладони…
— И что ты собираешься делать?
— А что тут думать? Как говорится, баба с воза — кобыле легче. План этой деревни я тебе с закрытыми глазами нарисую, сигнал маяка — вот он… В общем, как стемнеет, будем брать.
— Странно, — с прежней озабоченностью произнесла Даша.
— Что тебе странно? — сердито спросил Ти-Рекс, недовольный не столько въедливостью супруги, сколько собственными ощущениями, которые, если подумать, характеризовались как раз этим расплывчатым, неуставным определением «странно».
— А куда, как ты думаешь, они Юрку возили? Сначала увезли, потом привезли…
— В штаб, — предположил Быков, — на допрос. Привезли, предъявили начальству: так, мол, и так, поймали еще одного русского, что прикажете с ним делать — сейчас в котел пустить или погодить до утра? Начальство подумало и решило: есть нельзя, сильно жилистый, пускай покамест с остальными посидит. Помнишь, как в «Джентльменах удачи»: чем больше сдадим, тем лучше. В том смысле, что дополнительный заложник — это ж, как ни глянь, дополнительная прибыль…
— Ты кого сейчас уговариваешь, — прервала его пространные рассуждения Даша, — меня или себя?
Роман Данилович сердито засопел.
— А что тебе не нравится? — спросил он. — Можно подумать, у нас есть выбор!
— М-да, — сказала Даша.
Роман Данилович немного подождал, но продолжения не последовало.
— Я пошел, — сказал он тогда, — посмотрю еще разочек, пока не стемнело, что там да как. Ты оставайся тут. От машины ни на шаг… Грузовик вести сумеешь?
— Три педали, один рычаг, — пренебрежительно откликнулась Даша. — Что тут уметь?
— Вот и ладно, — с уверенностью, которой не испытывал, сказал Быков. — Значит, как увидишь зеленую ракету, заводи и подавай к парадному подъезду. Где подъезд, я пока не знаю…
— Разберусь, — сказала Даша.
— Вот и ладно, — повторил Роман Данилович.
Глава 21
Ночь была душная, безветренная. В небе сторожевым прожектором висела полная луна, в свете которой все казалось густо припорошенным серебряной пылью. Каждый предмет отбрасывал глубокую черную тень, и весь мир был двухцветным, как на экране старого телевизора или на гравюре, отпечатанной на голубовато-серебристой бумаге.
Разбитая на обочине грунтовой дороги у въезда в поселок палатка светилась неярким, теплым оранжевым огнем, напоминая китайский бумажный фонарик. Освещенный изнутри ветхий брезент походил на ширму театра теней. По нему неторопливо перемещались темные силуэты людей — вставали, садились, наполняли стаканы из большой круглой фляги, оживленно жестикулировали. Судя по доносившимся оттуда звукам, едва различимым за громким стрекотом одуревших от жары цикад, в палатке происходило застолье, такое веселое, словно ее обитатели только что получили известие о признании независимости республики Верхняя Бурунда международным сообществом, объявлении перемирия и прибытии в район активных боевых действий подразделений миротворческих сил ООН.
Брезентовый полог откинулся, и из палатки, слегка покачиваясь, вышел африканец в камуфляжной униформе и лихо сдвинутом на затылок берете с пестрой кокардой. Автомат висел у него на плече дулом вниз, как охотничья двустволка. Что-то напевая под нос, караульный утвердился на широко расставленных ногах, запрокинул голову и замер в характерной позе человека, справляющего малую нужду. Догадку о роде его занятия немедленно подтвердил негромкий, глуховатый плеск льющейся в мягкую дорожную пыль жидкости.
Из придорожной травы беззвучно поднялась темная человеческая фигура. Блики лунного света заиграли на угольно-черной, жирно лоснящейся коже лица, сверкнули белки глаз, и тусклым, потаенным блеском на мгновение засветилось вороненое лезвие ножа. Из палатки послышался громкий оклик; не прерывая своего важного дела, караульный повернул голову и отозвался, произнеся на гортанном местном наречии какую-то фразу, встреченную оставшимися в палатке очередным взрывом веселья. Темная фигура за его спиной присела и замерла, но из палатки никто не вышел. Что-то ворча, караульный закончил свои дела, застегнулся, повернулся лицом к палатке и тихо умер, напоровшись на нож, который почти беззвучно вонзился в его гортань. Темный призрак подхватил падающее тело, привычно придержал соскользнувший с плеча автомат и, пятясь, утащил бороздящий пятками землю труп в темноту за палаткой.
Через несколько мгновений он вернулся, чтобы довершить начатое. Караул на въезде в поселок легче и проще было бы обойти, но эта троица могла создать массу проблем для грузовика, который вскоре должен был здесь проехать. Вся эта затея и так была чересчур рискованной, и Роман Данилович не хотел лишний раз пытать судьбу, заставляя жену прорываться сквозь огневой заслон.
