Глава 23
Собравшись с духом (поскольку о силах говорить уже не приходилось), Даша размахнулась и нанесла удар. Удар был блокирован — небрежно, весьма эффективно и как-то неожиданно мягко, словно противник не хотел причинить ей боль.
— Ну все, все, — прогудел знакомый голос, — хватит уже, вояка! Враг разбит, победа за нами — угомонись!
— Боже мой, — не зная, верить глазам, которые по-прежнему видели жуткую черную рожу, на которой блестели только белки глаз да крепкие ровные зубы, или ушам, утверждавшим, что это чернокожее страшилище разговаривает голосом мужа, ахнула Даша. — Ромка, это ты?
— Я, я, — с какой-то странной интонацией подтвердил Быков, неторопливо задвигая за спину висящий на ремне автомат.
Вполне естественное побуждение броситься на шею любимому мужчине как-то внезапно сменилось не столь предсказуемым, но зато куда более сильным желанием отодвинуться на безопасное расстояние. Секундное колебание решило дело: протянув длинную, как мачта, ручищу, Ти-Рекс неожиданно ухватил возлюбленную за шею. Сопротивляться ему было все равно что пытаться состязаться в силе с гидравлическим кузнечным прессом, и Даша не успела опомниться, как очутилась в довольно странной и унизительной позе: согнувшись в поясе под прямым углом, с зажатой под мышкой у мужа головой. Эта поза показалась ей подозрительно знакомой; она попыталась вспомнить, что, собственно, это ей напоминает, но не успела: отвечая на незаданный вопрос, жесткая, как асфальт, ладонь подполковника ВДВ Быкова стремительно и мощно вошла в соприкосновение с ягодичными мышцами супруги — с обеими сразу, благо размер ладони это позволял. Раздался звучный, как пистолетный выстрел, хлопок, взлетело облачко подсвеченной пламенем пожара пыли.
— Ай! — вскрикнула Даша. — Больно! Быков, ты озверел?
— А ты не озверела? — ровным голосом спросил Роман Данилович, отводя руку с явным намерением повторить сомнительный с точки зрения педагогической науки, но весьма эффективный воспитательный прием. — Я где велел находиться? Тебе что было сказано делать? — Он поколебался, держа на весу ладонь, а потом со слегка разочарованным вздохом отпустил зажатую под мышкой голову жены, позволив той выпрямиться. — Совсем чокнулась, — сказал он безнадежно. — А если бы у меня патроны не кончились? Тебя же по всей деревне пришлось бы собирать!
— Ах, патроны! — Даша сделала незаконченное движение рукой, явно в самое последнее мгновение под влиянием пресловутой женской гордости передумав тереть онемевший зад. — Так ты, стало быть, решил закончить дело вручную?
— Не доводи до греха, — коротко глянув на нее из-под насупленных бровей, буркнул Роман Данилович.
— Ладно, — поняв, что сейчас не время восстанавливать грубо попранное мужем гендерное равенство, сказала Даша и, не удержавшись, все-таки потерла пострадавшие от мужского шовинизма филейные части. — Яс тобой дома поговорю… Надо же, что придумал! Якушев, что ли, подучил? Кстати, где он, этот умник?
— То-то и оно, — непонятно ответил Роман Данилович, копаясь в наколенном кармане. — Это вот и есть самое интересное. Гляди. — Вынув из кармана, он включил и протянул Даше спутниковый навигатор. — Если верить этой хреновине, он прямо тут, на площади.
— Ранен или?.. — испугалась Даша. — Ты его видел?
— Да то-то, что нет! — Роман Данилович в двух словах рассказал, как, следуя показаниям мудреного прибора, вместо тюрьмы забрел прямиком в спящую казарму, откуда едва унес ноги. — Сроду я этой электронике не верил, — заключил он. — И Юрке сразу сказал, что его план — ерунда на постном масле. Мне эта его затея с самого начала не нравилась.
Даша всмотрелась в дисплей, рассеянно сунула навигатор мужу и принялась вертеть головой, словно что-то ища вокруг себя.
— Ты чего? — забеспокоился Быков.
— Чего, чего… — передразнила Даша. — Это тебе не беззащитных женщин избивать, товарищ подполковник! Мог бы, кажется, и сам сообразить, что маячок у человека в ботинке и сам человек — не одно и то же… Да вот, пожалуйста!
Сказав так, она с победным видом указала на торчащие из-под перевернутого джипа ноги в крепких походных ботинках песочного цвета. Камуфляжная штанина на левой ноге задралась, обнажив шоколадно-коричневую голень, которая в разжиженной отсветами пламени темноте казалась черной, как головешка, и лоснилась, как густо покрытый смазкой поршень.
— Ах ты жулик! — приглядевшись, ахнул Ти-Рекс. — Ах ты Бармалей!
В три гигантских шага очутившись около джипа, он наклонился и, ухватив за лодыжки, потащил обладателя желтых ботинок из-под машины. Даша с брезгливой гримаской пожала плечами: она никогда не одобряла осквернения трупов и даже не подозревала, что ее любимый супруг, оказывается, имеет склонность к этому нехорошему делу. Оказалось, однако, что на этот раз ошибся не Быков, а она. «Труп» поначалу цеплялся за что-то внутри перевернутой машины, так что на первый взгляд могло показаться, что его придавило, потом начал брыкаться, а когда стало ясно, что человек, держащий его за ноги, силой мало уступает бульдозеру и способен голыми руками выкорчевать дерево, решил прибегнуть к оружию. Когда Быков, свирепо сопя, выволок его из-под джипа, в руке у «покойника» обнаружился пистолет, ствол которого был направлен на Романа Даниловича. Даша вскрикнула, разглядев эту деталь; «труп» нажал на спусковой крючок, а в следующее мгновение Быков, наклонившись еще ниже, отвесил ему тяжелую затрещину. Даше на миг почудилось, что у пленного отлетела голова, но это была всего лишь иллюзия. Зато пистолет, чуть было не сделавший ее вдовой, действительно взлетел высоко в ночное небо и, описав над площадью широкую дугу, исчез в темноте. Оттуда послышался короткий лязг, свидетельствовавший, что пистолет ударился обо что-то металлическое, но никто из присутствующих даже не посмотрел в ту сторону: у всех были другие, куда более насущные дела и заботы.
— В пистолете есть такая хреновина, называется предохранитель, — сообщил своему пленнику Роман Данилович, сгребая его за грудки и поднимая в воздух, так что лицо африканца оказалось на уровне его лица, а ноги повисли сантиметрах в пятнадцати от земли. — У э ля рюс? — внезапно перейдя на французский и тем немало удивив жену, вдруг свирепо зарычал он, встряхнув пленника, как пустой мешок. — У э ля рюс?! Колись, бурундук, пока я тебе твою черную кочерыжку пополам не расколол!
Пленник что-то быстро забормотал, суча ногами в воздухе и совершая осторожные, чтобы, упаси бог, не были восприняты как попытка оказать сопротивление, движения руками.
— Что он говорит? — обернувшись к жене, беспомощно спросил Ти-Рекс. — Ни словечка не разберу!
— Откуда я знаю? — снова пожала плечами Даша. — Это ж ты у нас полиглот! Даже не подозревала, что ты владеешь французским!
— От Юрки нахватался, — признался Быков, продолжая держать пленника на весу. — С кем поведешься, от того и наберешься. — Он поставил нового владельца желтых ботинок на землю, развернул лицом к грузовику и легонько хлопнул ладонью между лопаток: — Давай шевели фигурой, Иван Сусанин!
