— Давай ты мне не будешь угрожать! — сказал Комбат.
— Отвали!
— Положи топор, не майся дурью! — опять крикнул шеф-повар.
— Отвалите все! Поубиваю к чертовой матери!
Вооруженный и опасный Федор продвигался в сторону обеденного зала. Там, вполне возможно, еще были люди. Это могло означать не только случайные жертвы, но и игру в захват заложников. Ясное дело, что серьезного захвата не получится. Но в гостинице и так все наперекосяк. Не хватало только и подобного форс-мажора.
— Я предупреждал, — вздохнул Рублев.
— Что? — взвизгнул Федор.
И тут Рублев взмахнул рукой. Схваченный им со стола граненый стакан прочертил в воздухе короткую линию и с треском разлетелся в куски на лбу у повара. Тот потерял равновесие, взмахивая топором.
А Комбат уже был рядом. И от всей души добавил Федору ногой в живот.
Не будь повар таким массивным, этот удар был бы решающим в схватке. А так — тот выронил топор, зато вернул себе утраченное равновесие и отвесил Рублеву крепкую затрещину по левому уху. Рублев почувствовал, как там зазвенело. Слева вдруг стало пронзительно тихо.
Федор, понимая, что свое преимущество он растерял, хотел было просто свалить Комбата на пол и пробежать к выходу. Но Рублев вцепился ему в одежду, так что повар тоже оказался в горизонтальном положении.
Они несколько раз перекатились, обмениваясь тумаками. Все, кто присутствовал, тщательно сторонились этого клубка двух тел. Даже бравый шеф-повар не рискнул сунуться.
— Пасть порву! — хрипел Федор и старался дотянуться пальцами до рта Комбата.
Борис в ответ от всей души приложился ему лбом в нос. Что-то хрустнуло, и устрашающая физиономия повара стала вовсе нечеловеческой. Две жирные струи крови потекли из его ноздрей.
Теперь тот пытался укусить Комбата за руку. Борис сжал кулак, вставил его в раззявленную пасть противника и, пока тот не успел прикусить, стал пихать руку вперед. Повар завизжал, отчаянно попытался отодвинуть голову назад. Борис еще немного надавил, а потом нанес короткий резкий удар. Голова Федора дернулась и глухо стукнулась об пол. Глаза закатились, открывая белки.
Повар отрубился.
Комбат поднялся на ноги. Посмотрел на правую руку — она все-таки была прокушена.
— Вы ему прививки от бешенства делали? — зло спросил Комбат и гулко расхохотался.
Через пять минут приехала милиция. К тому времени убийца был уже упакован до состояния куска ветчины.
Руководил группой, как обычно, лейтенант Крохин. Любое происшествие в стенах «Арбата» было теперь автоматически в его компетенции.
— Что тут у вас произошло? — спросил он.
Ему рассказали и показали вначале труп, лежавший у стены в позе зародыша, а потом связанного Федора, остервенело вращавшего глазами. Какая-то добрая душа засунула ему в разбитый нос два ватных тампона, чтоб он не истек кровью. С ними Федор выглядел еще страшнее.
— Вот так, значит! — проворчал Крохин.
Он подошел к Комбату, который наскоро вытер с лица пену каким-то полотенцем. Посмотрел на его грязную футболку и «живописное» лицо.
— Сразу видно действующую армию, — усмехнулся Крохин.
— И не говори, лейтенант. Только армия — не действующая уже. Давно не действующая.
— Нет, ты у нас всегда в бою. Самая что ни на есть действующая армия. Вон какого героя заломал.
— А чего его ломать, этого героя? Он сам напрашивался.
Потом было долгое и нудное дело — опрос свидетелей, несколько разбавленное только погрузкой Федора в милицейскую машину. Тут собралось немало народу, все обсуждали то, что сделали с этим поваром, за что и, главное, имеет ли к этому отношение страшный Черный Матрос. Казалось бы — откуда взяться такой идее? Но и тут нашлись «творческие личности», рассказавшие страшную сказку про то, что Матрос, дескать, научился вселяться в живых людей и сводить их с ума.
Байка, впрочем, не имела особого успеха, так как о долгах Федора покойному Макару Острикову знала вся гостиница.
Сыграло свою роль и присутствие Комбата. Можно сказать, его впервые увидели в деле. И то, что он не побоялся сунуться на вооруженного человека, сразу сделало постояльца крайне популярной особой. А тот же грузчик Марков, ставший главным энтузиастом тайной деятельности в «Арбате», так вообще возликовал. Такой мужик, как Комбат, по его мнению, мог и самого Матроса победить в прямом бою.
Приходил Кулагин, покрутил носом, дежурно повозмущался тем, что его подчиненные, дескать, совсем страх потеряли. Когда увидел Рублева, как-то уменьшился, сдулся и быстренько слинял подальше от страшного гостя. Да, Кулагин боялся Бориса ничуть не меньше, чем вымогателей.
Наконец, где-то через полтора часа после начала этой истории, Комбат смог пойти и спокойно закончить бритье. А в придачу пришлось еще и принимать заново душ — после возни на полу кухни он выпачкал не только футболку.
В довершение всех проблем Аня увидела его распухшее ухо и от души над ним посмеялась.
Глава 6
Гордину приснилось, что он убивает щенка. Маленького, толстого щенка непонятной породы. Скорее всего дворнягу. Щенок был темно-серый, с черным чепраком на спинке, почти как у овчарок.
Убивал его Гордин так, чтобы все подумали, что щенок умер своей смертью. Даже во сне убийца не собирался менять методику. Он долго сидел в какой-то комнате с розовыми обоями, нашпиговывая кусок мяса шевелящимися белесыми червячками. Во сне Гордин был уверен, что это те самые глисты, от которых так часто гибнут домашние любимцы. И что эти точно убьют собачонку.
Что ему не нравилось в щенке — черт его знает. Гордин только понимал, что у него есть четкое задание: убить. Он и готовился со всем тщанием и старанием.
А потом, когда колбаса была готова, Гордин бросил ее псу. Тот подошел, виляя толстым задиком, понюхал, лизнул — и брезгливо тявкнул. Есть, разумеется, не стал.
Убийца посмотрел на собаку осуждающе. Он готовился, он так тщательно нашпиговывал колбасу, а она не ест! Гордин ткнул пальцем в пищу и сказал:
— Жри!
Щенок отошел, сел в паре метров от колбасы и стал вылизываться.
Гордин не выдержал, подошел, взял щенка за шиворот, подтащил к колбасе, ткнул в нее носом. Щенок обиженно тявкнул и всем видом продемонстрировал, что это он есть не собирается. Гордин уложил собаку на коленях пузом вверх, взял колбасу, стал отрывать от нее маленькие кусочки и силой вталкивать в рот щенку. Тот, не будь дурак, отплевывался и верещал.
Потом как-то вдруг дернулся, и кусок, вырвавшись изо рта собаки, залетел в рот Гордину. Тот едва успел подумать, что в колбасе смерть. А в горле уже шевелилось и было жарко. Гордин в отчаянии швырнул щенка через всю комнату, тот ударился о стену, хрипло завизжал.
