Рублев взобрался на склон. Осмотрелся, подошел к остановке в сторону Сочи. До ближайшего автобуса было еще долго. Чтобы не стоять на припеке, Комбат подошел к краю дороги и поднял руку в традиционном жесте автостопщика. Кулак с оттопыренным большим пальцем — традиционная просьба подвезти.
Остановился большегрузный «вольво». Комбат влез в кабину, уточнил, до Сочи ли едет водитель. Дальнобойщик кивнул и прибавил громкости в приемнике, намекая, что разговаривать с пассажиром не собирается.
Рублеву, впрочем, коммуникации и не хотелось. Он получил действительно ценную информацию, и теперь надо было ее переварить.
Получалось, что смерть столяра — стопроцентно насильственная. Изобретательность убийцы впечатляла — надо было заранее установить на приборной панели световую или светозвуковую гранату, причем так, чтобы хозяин автомобиля об этом не узнал. Потом засесть в строго определенном месте трассы, в нужный момент нажать кнопку радиодетонатора.
Ну, положим, сама граната — это несложно. Старая колымага, сигнализацией в ней и не пахнет. Любая система будет стоить чуть ли не дороже такой машины! Максимум, что было у столяра, — это какое-нибудь примитивное устройство против угона.
Но угонять «москвич» никто не собирался. А гранату подложили в какую-нибудь безделушку на приборной панели. Водители любят такие сомнительные украшения. Была там какая-нибудь корона с освежителем воздуха внутри. Освежитель сто лет как выдохся. Корону, естественно, не выкинули и не заглядывали внутрь. А зачем? Она же красивая. А потом эта «красивая» вещь долбанула перед лицом. Тут немудрено с трассы улететь!
Ясно, откуда опаленное пятно на панели.
Но странно, почему не обратили внимания эксперты из милиции? Почему не заинтересовались: а что это там горело? Вот Комбат и тот задумался, что там было.
Тут Рублев предложил себе немного поумерить пыл. Они тоже могли обратить внимание. И что? Обязательно будет взята проба пластмассы, обязательно будет выяснено, что в расплаве есть частицы магния? А если даже таковые найдут — обязательно ли додумаются до световой гранаты? Нет, конечно, в милиции должны работать не дураки. Но бывает.
Комбат хмыкнул. И проворчал себе под нос:
— Бывает, что и свинья летает!
* * *
Кулагин перевел большую часть денег в электронные. Небольшую часть он решил использовать на оплату поддельного паспорта и еще кое-каких документов. Бежать из Сочи просто так, да еще оставаясь собой, было бы неосмотрительно. В конце концов, злоумышленники предупреждали, что отсутствие человека на рабочем месте — не повод оставить его в покое.
Первым делом он стал менять внешность. Пошел в парикмахерскую, попросил окончательно избавить себя от растительности на голове. Вышел, сияя свежевыбритой лысиной. Посмотрелся в витрину и остался недоволен результатом: узнать в этом великовозрастном скинхеде директора «Арбата» мог бы даже человек, весьма посредственно знакомый с физиогномикой.
Он отправился по магазинам и через пару часов приехал домой, загруженный пакетами с приобретениями. Изменение одежды — это тоже перемены в человеке. Потому что те, кто ищут, обычно имеют стереотипы. Если известно, что человек обычно ходит в официальном костюме или, того похлеще, в униформе, то поди узнай его в обтрепанном рубище бомжа или в спортивнокриминальном «адидасе».
Дома Кулагин принялся экспериментировать с обликом. Через несколько проб и ошибок он сделал из себя замечательного совкового деревенщину, намешав в одном прикиде всего, чего только можно. Это и вправду свойственно некоторой части постсоветских граждан — носить винегрет из вещей по принципу «что поновее».
Удовлетворенно вздохнув, Кулагин переоделся в человеческое и взялся за телефон. Покопавшись в недрах записной книжки, он нашел номер того, кто мог ему помочь с документами. Чтобы лишний раз не светиться, Аркадий Леонидович позвал его к себе.
Человек приехал через полчаса. Он был молодым, и немного странным — в каждом движении будто бы пританцовывал.
— Гоша, друг, ты мне можешь организовать паспорт?
— Запросто. Нужных людей знаем, они тоже знают свое дело. От вас — фотографии. И пожелания.
— Какие еще пожелания?
— Обыкновенные. Некоторые потом, когда новый паспорт получат, обижаются. Им не нравится, что их делают евреями, или русскими, или латышами. Им не нравятся фамилии, иногда — семейное положение. Короче, просто скажите, кем бы вы не хотели быть?
— Да не знаю. Меня вроде ни за кого не примешь. Так что было бы неплохо оказаться просто русским.
— Это можно устроить.
— Хорошо. Ну, еще — чтоб паспорт не был переделанным из какого-нибудь бандитского!
— Вот за это точно не переживайте. Фирма веников не вяжет. Если есть средства, то советовал бы проплатить по максимуму. Тогда вы получите документ на чистом бланке. Их у мастера немного, так что услуга недешевая.
— Сколько? — спросил Кулагин.
— Две с половиной тысячи долларов, — ответил Гоша.
Директор поколебался, потом вытащил остатки денег и отсчитал нужную сумму. Грустно посмотрел на жалкую сотню мелкими купюрами, с которой в итоге он остается пока. И решительно сказал Гоше:
— На новом.
— Половину суммы в задаток. И фотографии.
— Ой. Пошли заскочим в какое-нибудь срочное ателье.
Гоша невозмутимо согласился. Ему-то было все равно. А вот клиент забавный. Явно торопится.
— Чего случилось-то, Аркадий Леонидович? Натворили чего?
— Ничего я не натворил! — воскликнул директор гостиницы. И Гоша немедленно решил, что на самом деле натворил, да не по мелочи. Иначе с какой радости ему срочно нужен поддельный паспорт, зачем он выбрил голову. И почему он настолько отупел, что не понимает: фотографии на паспорте — это первое дело.
Гоша промолчал, решив, что расспрашивать дальше нет смысла. Клиент, как говорится, ушел в глухой отказ. Теперь он и матери родной ничего не скажет.
Кулагин нашел ателье срочного фото — там все делали буквально за двадцать минут. Сел перед автоматической камерой, сделал лицо, максимально соответствующее выдуманному образу. Блеснула вспышка, и невозмутимый служащий попросил подождать двадцать минут.
За это время Кулагин и Гоша успели попить пива в павильоне рядом. Гоша трепался о чем-то неинтересном, но очень важном для него. Аркадий Леонидович слушал, кивал, но слова пролетали сквозь него, не задерживаясь. Мысленно он был уже далеко отсюда. Где-нибудь в Петербурге, к примеру. Это не Москва с ее регистрацией, чересчур внимательными ментами и тому подобными прелестями. Нет, только в Питер. Он тоже большой, там тоже можно найти для себя подходящее дело.
Гоша тоже думал. Его треп был только маскировкой для вызревающих мыслей.
Наконец подошло время. Кулагин забрал фотографии — они были еще влажными. Протянул их Гоше.
