— А что им еще смотреть?
— Тоже правильно, — вздохнул Рублев.
— Так вот, он теперь возится в комнате, что-то из конструктора собирает. Наверное, бомбу.
— Ага, очень даже может быть, — весело подтвердил Комбат.
— Боря, а тебе не кажется, что с твоим появлением дети стали напоминать бойцов спецназа? — поддела Татьяна.
— Не знаю. Но вот когда школа взорвется — поверю. Или выгони меня, раз боишься за детскую психику.
Татьяна крепче прижалась к Борису.
— Ох, ты так не шути! Я даже не представляю, как буду жить, если ты вдруг исчезнешь.
— Не исчезну, — ответил Рублев и поцеловал Татьяну в лоб.
Глава 3
Юрию Романову доложили о смерти Горчакова буквально через полчаса после того, как бизнесмена изрешетили пулями в собственном подъезде. Авторитет — большой, грузный, напоминающий комплекцией и лицом советского артиста Вячеслава Невинного, шумно выдохнул и достал из коробки большую кубинскую сигару. Впрочем, в его толстых пальцах она большой не выглядела вовсе.
— Никаких идей по поводу того, кто это мог сделать? — спросил Романов. И, не дожидаясь ответа, покачал головой.
— Ну, в принципе, есть некоторые соображения, — сказал его помощник и личный советник Иван Болеславский.
— Ну? — повернулся к нему Романов.
Болеславский развел руками:
— На Горчакова уже давно Вербицкий заглядывается. Да и воры что-то опять зашевелились.
— Воры? Они-то чего?
— Да пес знает! Такое чувство, что опять вспомнили, что на свете есть их так называемые «понятия». Говорят, смотрящим по Москве стал такой старый бандюга, что надо ожидать возврата ретро.
— Ретро, говоришь. Это плохо. Нам старые бандиты не нужны.
Болеславский улыбнулся.
— Они никому не нужны. Раньше воры жили как попало и платили за свой авторитет очень многим. Теперь разнежились, привыкли вместо татуировок на пальцах настоящие золотые перстни носить, жить не в абы-каких конурах, а в коттеджах. И ездить не на «москвичах» разбитых.
Романов выпустил жирный клубок дыма.
— А этот смотрящий, значит, поборник аскетизма?
— Угу. Он собирает большой сходняк. Собирается говорить об утрате понятий и о том, что фраера стали слишком много о себе думать.
— Фраера — это мы, я так понимаю?
— Фраера — это все, кто не отсидел срок. А лучше не один. Кто не короновался воровскими советами… Так вот, прогнозы на этот сходняк у всех одинаковые. Насчет того, чтобы вернуться к старому образу жизни, воры даже не задумаются. А вот насчет того, что их влияние стало поменьше нашего, — это точно. И им это не нравится.
Романов стряхнул пепел в хрустальную пепельницу в форме кленового листа — подарок от друзей из Канады. Пожевал губами, выплюнул табачную крошку. В маленьких глазках отразилась озадаченность.
— Ясно. И ты думаешь, Горчакова могли порешить воры?
— Ну, в принципе — легко. Насколько мне известно, они уже очень давно подкатывают к нему с предложением перейти под их опеку. Дескать, мы тебя лучше отстоим, если понадобится. Но покойник все время отвечал им, что это все к вам…
— Да, а ко мне ни одна сволочь не подошла, — рассмеялся Романов. Потому что знают: со мной разобраться так просто не получится!
— Примерно так.
— Но пристрелить Горчакова они могли, тут и думать нечего. Слушай, Ваня, прикажи нашим ребятам, из тех, кто специалисты, пусть пощупают в воровской среде. Если что-то появится, хоть какой-то намек, — мы им покажем, что такое «фраер»! Улавливаешь, о чем я?
— Конечно.
— Хорошо. Кто у нас там сейчас вместо Горчакова будет его делом заниматься?
Болеславский пожал плечами.
— Наверное, пока заместитель — Умецкий. А потом не знаю. Но я позабочусь, чтобы фирма перешла к надежному человеку.
— Да, это правильно. И еще вот что — прямо сейчас отправь человека к Умецкому, пусть ему корректно объяснят, что гибель его босса — не повод разрывать отношения с нами. Это может оказаться вредно для здоровья. Особенно сейчас. А вот к жене Горчакова я наведаюсь сам. Она теперь наследница его бизнеса. И на нее тоже могут надавить.
— Или вообще убить, — заметил Болеславский.
— Тоже возможно. Давай-ка вот что: немедленно взять ее под охрану. Только под негласную, чтоб ни она, ни менты и близко не заметили. Вечером я с ней пообщаюсь.
— Захочет ли? Как-никак горе у нее.
Романов решительно отмахнулся. При этом пепел с сигары упал на бумагу с какой-то распечаткой и прожег в ней дырку. Романов выругался. И потом уже спокойно, обращаясь к Болеславскому, спросил:
— А то, что ее тоже могут взять и завалить, — это не горе? Да если она хоть немножко с головой в дружбе — сама должна была позвонить и попросить, чтоб я приехал на разговор.
— Может, и так… — Болеславский не слишком-то разделял позиции босса. Но с другой стороны, Романов прав. Дело идет о разделе довольно преуспевающего бизнеса, в придачу — с «черным» привеском. Антиквариат и ювелирные изделия, бывшие основной статьей дохода Горчакова, всегда были благодатной почвой.
— Так или иначе, но за ней надо присматривать по-настоящему. Если что — приедут к ней. Будут просить передать управление магазинами или остаться, но в роли «свадебного генерала».
— Она не заявит в милицию на таких?
— Может. А может и не заявить — тут все зависит от того, что ей скажут. И как.
Болеславский задумался.
— Значит, нам еще и потенциальные переговоры жены с претендентами надо пресечь… Юрий Павлович, а как насчет того, чтобы и ее саму аккуратно проверить? Может, она сама и устроила своему благоверному безвременную кончину? Нет, я понимаю, что вряд ли…
Романов оживился.
— А я бы не стал отметать такой вариант. Я его жену толком не знаю, не общался. Но думаю так: когда речь заходит о больших деньгах — крышу может снести у кого угодно. Проверьте обязательно. Но аккуратно. Вот как раз из-за нашего подозрения она может потом отказаться от любых контактов. Значит — крутитесь как хотите, но чтоб вся подноготная их отношений была у нас.
Болеславский кивнул:
— У меня на примете есть отличное частное сыскное агентство. Они как раз специализируются на делах личного характера…
Романов презрительно поморщился:
— Копание в чужом белье… нанимай своих сыщиков. Пусть ищут. Предупреди: наследят — денег не получат ни копейки. А начнут возбухать — просто дай мою визитку и попроси позвонить. Я сумею им наглядно объяснить права и обязанности…
Болеславский невольно усмехнулся. Фирмочка, о которой он говорил, была маленькой и невзрачной. И персонал там был специфический — никто из них просто не был способен на работу с чем-то еще, кроме адюльтеров и разводов. Случись Романову с ними поговорить так, как он умеет, — ребята вообще бесплатно работать будут.
