— Об охране?
— Конечно!
Умецкий вдруг неприязненно посмотрел на Болеславского.
— А вы тогда зачем? Назвали себя нашей «крышей», пообещали защиту. А теперь говорите, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих? Это вам не кажется странным?
— Ни на секунду. Давайте продолжим ваши рассуждения. Мы не ОСВОД, а скорее диспетчерская, которая следит, чтобы на вашу лодочку не наехал большой корабль. Ну и заодно флот, защищающий от пиратов. Мы способны предотвратить их нападение. Но если ваш капитан не способен научиться плавать или не желает носить спасательный жилет, то извините — тут мы как-то не компетентны. Почему не найти нормального телохранителя? Это не так дорого, как может показаться!
Умецкий смутился. Он понял, что не доставил Болеславскому большого удовольствия своим замечанием. Смущение диктовалось также и тем, что едва не сорвались с языка слова куда более неприятные. Дмитрий Петрович чуть не уточнил: а не Болеславский ли с Романовым решили, что антикварные и ювелирные магазины Горчакова могут работать и без хозяина? Ох, не привел бы такой вопрос к хорошему! Потому что это слова такие, за которые приходится отвечать не только в воровской среде, но вообще в принципе. Если обвиняешь — имей основания. Не имеешь? Тогда молчи! Или получай наказание. Может, конечно, и не убьют, но и Москва тесной станет!
— Вы сами-то о себе позаботитесь? — спросил Болеславский.
— Ну, смотря что понимать под заботой! Охранника уже нанял. Хорошее агентство, проверенное. «Пектораль» называется. Оно давно работает.
Болеславский вспомнил, что такое агентство и правда есть. И вроде бы не замечено в каких-то чрезмерных махинациях и аморальных поступках. Солидная, респектабельная фирма, занимается очень важным и нужным по нашему времени бизнесом — защищает людей от людей же.
— Хорошо, — одобрил Болеславский, — надеюсь, вы сможете благополучно разрешить возникшую проблему.
— Самому бы хотелось.
— Я должен попросить вас помнить кое о чем. Надеюсь, вы сумеете воздержаться от соблазна найти себе в качестве прикрытия кого-то еще. Собственно, в глазах Юрия Павловича подобный расклад будет означать доказательство вашей причастности к гибели начальника. Ну, или, по крайней мере, оскорбительного неуважения к его памяти. Его ведь убили как раз потому, что он был с нами. Мы непременно отыщем виновника. И сумеем его наказать.
Умецкий посмотрел исподлобья на Болеславского. Этот худощавый бледный человек с некрасивым тонким лицом вызывал у Дмитрия Петровича отчаянное желание немедленно уволиться, оставить фирму на кого-нибудь еще. И даже не потому, что ему страшно. Ему противно. Мало того что вот эти негодяи, качая из них ежемесячно пятнадцать процентов чистой прибыли, прохлопали задуманное убийство, так еще теперь они приходят и фактически угрожают расправой. Черт знает что! Будто живешь в самый темный и мрачный период Средневековья, а не в двадцать первом веке.
Болеславский спросил:
— Кабинет Горчакова опечатан?
— Нет, его только осмотрели. Даже не обыскивали. А потом я закрыл его на ключ.
— Ключ у вас?
— Да, у меня. Я же теперь, получается, исполняю обязанности главы фирмы, пока не произойдет передачи прав наследования и супруга Горчакова не примет решения, кому рулить фирмой дальше.
— А что, есть какие-то альтернативы? Она станет владелицей? Но если я ничего не путаю, то к бизнесу Людмила Горчакова имеет очень слабое отношение. И понимает она его разве что с рассказов мужа.
— Это так, — кивнул Умецкий. — Но кто помешает ей сесть в директорское кресло? Вы ведь понимаете, что наша фирма — это не большая корпорация, где есть управляющий орган, способный пресечь подобные эксцессы. Мы — это маленькая, но все-таки абсолютная монархия.
Болеславский согласно промычал и ответил:
— Ну, будем надеяться, что она — женщина здравомыслящая и не склонная к играм в универсальность.
— Надеюсь, — согласился Умецкий, которого как раз очень волновало, есть ли в будущем какое-то место для него.
А Болеславский взял себе на заметку, что надо довести до сведения Романова угрозу возникновения в директорах некомпетентной супруги Горчакова. Ну, то есть, чтобы Юрий Павлович смог это предотвратить каким-нибудь джентльменским способом.
На том они и расстались. Во всяком случае, никакого больше положительного наполнения их беседа не получила. Болеславский уехал, оставив Дмитрия Петровича в тяжелых раздумьях.
Романова в офисе уже не оказалось. Он успел уехать на встречу с Людмилой. Болеславский решил, что поговорит с ним немедленно по возвращении.
* * *
Людмила Горчакова, к удивлению Романова, согласилась его принять легко и без возражений. Только голос ее по телефону был бесконечно глухим и бесцветным, как будто женщину терзала хроническая усталость.
— Да, приезжайте вечером, — сказала она. — Все равно Витю только завтра из морга привезут…
Романов вздрогнул, сообразив, что собирался ехать на разговор в квартиру, где еще мечется в ужасе потерянный дух покойного Горчакова… Живо представив себе это, Романов выругался шепотом и заставил себя прекратить эти мистические фантазии. Нет ничего хуже, чем задумываться о вечном. Немедленно теряешься, начинают всплывать какие-то комплексы. А спустя недолгое время ты уже и не целеустремленный, сильный человек, а просто такой же, как все.
— Хорошо. Я приеду. Вам что-нибудь нужно?
— Ох, едва ли. Сейчас мне скорее ничего не надо. Даже из того, что у меня есть…
Романов корректно попрощался и повесил трубку.
Вечером, уже успев переговорить с Болеславским, он поехал к ней.
Людмила, несмотря на горе, выглядела именно так, как должна выглядеть необычайно красивая женщина. Только очень грустная. Ох, нет. Даже слово «грусть» не очень-то отражает эмоции, затаившиеся в больших карих глазах Людмилы.
— Здравствуйте, Юрий Павлович, — сказала Людмила. Она знала Романова лично — доводилось как-то пересекаться.
— Здравствуйте.
— Пойдемте в кабинет Виктора. Вы ведь приехали, чтобы поговорить о его фирме?
Романов мысленно чертыхнулся. Ну вот, про его намерения не знает только полный идиот! С другой стороны, это не так и плохо — не надо прикидывать, каким образом подвести разговор к интересующей теме.
— Да, именно об этом.
Они прошли в кабинет, Людмила включила стоящий на столике у стены электрический чайник.
— И чего вы хотите?
— Мы хотим разобраться, кому было выгодно убивать вашего мужа. Это ведь наверняка завязано на его бизнес. Нужно предпринять ответные действия, сделать так, чтобы виновные получили по заслугам.
— Вите от этого не легче, — грустно улыбнулась Людмила. — Вы могли бы раньше подумать, что его могут убить.
