Это ощущение или даже понимание того, что у столицы есть особое биополе, превращающее гнусный и грязный мегаполис в главный город великого государства, появилось у Романова давно. И было предметом его тайной, а порой явной гордости. Еще бы. Он не просто человек. Он — житель Москвы, клетка грандиозного организма, живущего много лет, познавшего болезни и смуты, пожары и войны… Нет, это вам не просто так! И его, москвича, за понюшку табака не возьмешь!
Романов впал в эту странную философию, чтобы уже через минуту насторожиться. Можно верить, можно нет, но была у него личная примета: если тянет на какие-то высокие материи — тушите свет! Значит, где-то совсем рядом, буквально за спиной или сбоку, вне досягаемости периферического зрения, есть опасность для жизни.
Романов стал осматриваться. Вроде все было нормально — двенадцатиэтажные дома за окном автомобиля, люди на тротуарах, небо и асфальт… И поток транспорта, точнее — целых два. Один — почти неподвижный, плавный, текущий в одном направлении с машиной Юрия Павловича. И второй — безумный, размазанный в непонятные штрихи, встречный. Кажется, в нем такие же машины, но смертельную опасность встречной полосы нельзя недооценивать.
Водитель прервал новый каскад размышлений Романова осторожным заявлением:
— За нами уже километра полтора «хвост».
Юрий Павлович понял, что его интуиция в очередной раз не подвела.
— Где? — спросил он.
— Вон, смотрите, — водитель ткнул пальцем в зеркало заднего вида, висевшее на лобовом стекле. Оно было широким, панорамным, так что идущие сзади машины были видны Романову ничуть не хуже, чем водителю. — Фиолетовая «ауди».
Интересно это — вот вроде ничего не замечалось, не говорило о том, что происходит неприятное. И автомобиль, в котором наметанный глаз водителя — бывшего оперативника из уголовного розыска — узнал преследование, не казался особенным. Но прошла только секунда, мозг обработал информацию — и все. Что-то сдвинулось, изменилось, сломалось. И уже понятно — «ауди» не просто едет по улице, а превращается в лоснящегося самодовольного хищника, преследующего добычу.
— Что думаешь делать? — ровным голосом спросил Романов.
— А что делать? Надо отрываться, — отозвался водитель, глядя в зеркало. — Вы бы, Юрий Павлович, позвонили начальнику охраны, попросили помощи. А то я ведь не знаю, что у них на уме. Если они просто следят — ладно. Ну а если решили с нами разобраться, то мне одному вас не отстоять. Полоснут из автомата — и пишите письма! Машина не бронированная.
Романов позвонил. Начальник не удивился, приказал покрутиться по самым оживленным улицам, чтобы не вводить преследователей в искушение той самой автоматной очереди из окна, которую так часто показывают в криминальных фильмах и которая еще более страшна в жизни. В кино герои еще отстреливаются, пули чудесным образом минуют их и неприятель оказывается поверженным. А в жизни машина превращается в мышеловку, в гроб на четырех резиновых колесах. Железо кузова и пластмасса внутренней обивки — это не препятствие для очереди из АК-74, к примеру.
Началась выматывающая, напряженная езда по проспектам. Начальник охраны, пожалуй, был совершенно прав, говоря, что там стрелять не будут. На дворе, слава богу, не начало девяностых, когда вся жизнь проходила под знаком беспредела, и сейчас даже у полного отморозка не достанет наглости устраивать пальбу в центре города, чтоб потом собственные союзники не закопали в удобной лесополосе.
Они постоянно созванивались с подкреплением, которое уже двигалось по лабиринтам московских улиц. Для того чтобы все было совсем наглядно, не хватало только карты, на которой надо было бы двигать разноцветные флажки.
Но вот все закончилось. Водитель поднял трубку на звонок, выслушал то, что ему сказали, и улыбнулся:
— Наши его засекли. Теперь они сидят у него на хвосте. Просят, чтоб мы двинулись к выезду на Смоленск. Там наши приготовили местечко, где этих ребят можно прищучить. Или мы их отпустим?
— Наверное, не стоит, — ответил Романов. — По крайней мере, выспросим у них, зачем ехали следом. Хорошо, поехали, куда сказано.
Странное дело, он совершенно не чувствовал себя уязвленным или униженным, превращаясь в живца. Наоборот, сам факт, что сейчас он участвует в событиях непосредственно, очень льстил самолюбию и вызывал чувство легкой эйфории. Может быть, сыграл свою роль фактор экзотики? Этого Романов не знал и знать не хотел. Какая разница? Ему интересно — вот что главное!
Начался спальный район, за окном потянулись ряды скучных серых многоэтажек. Скоро была граница города.
«Ауди» нахально ехала следом. Теперь, пожалуй, даже законченный придурок понял бы: она действительно преследует.
— К мосту через железную дорогу? — спросил водитель в трубку. И очевидно, получив утвердительный ответ, крутнул руль. «Мерседес» свернул с главной дороги. Впереди, на самом краю видимости, виднелась арка того самого моста, куда им сказали приехать.
Романов напрягся и сосредоточился… Хотя понятно, что ему-то повоевать и не дадут. Но надо же прочувствовать значительность момента…
Мост приближался.
Глава 4
Осипову не пришлось долго возиться с людьми для задуманного Шелепиным дела. Одна из обязательных черт любого, кто хочет быть не последним человеком в криминальном мире, — осведомленность. И широкий кругозор как раз в вопросе человеческого материала родного города. Ты можешь не знать, что сегодня, к примеру, Нью-Йорк смело с лица земли, но вот подноготную пары десятков «темных» ребят изволь вызубрить намертво.
Григорий сразу вспомнил, что давно собирался найти работу для Игоря Мотина — сорокапятилетнего мужика, повидавшего за свою жизнь немало разных занятий и переделок, последним из которых была война в Чечне. Наемником, конечно, и отнюдь не на стороне федеральных сил — там платили недостаточно. Игорь воевал до тех пор, пока его отряд не попал в расставленную федералами ловушку и не был уничтожен. Сам Игорь спасся только потому, что днем раньше нажрался грязного винограда, и его пробрал жесточайший понос. Вот и отстал на маршруте, присев в укромных кустиках. А когда за поворотом началась пальба, он вместо того, чтобы броситься на помощь, предпочел бежать совсем в другую сторону, путаясь в полуспущенных штанах и пачкая их дерьмом. Это было унизительно, но зато помогло спастись. А ближайшая речка помогла привести себя в менее отвратительный вид.
После этого Игорь решил не искушать более судьбу и вернулся домой. На его именном счету лежало некоторое количество денег, позволявшее жить, не испытывая нужды, но не вселяющее уверенности на перспективу. Особенно если учесть, что становиться к станку Игорь не собирался, а идти на войну не хотел. Ему казалось, что он уже немного переборщил с искушениями судьбы.
Осев в Москве, Игорь вел спокойную и размеренную жизнь. Давний знакомый Осипова, он сразу предупредил, чтобы Григорий и думать не смел об использовании его в качестве постоянного «солдата». Осипов и не думал. Он просто взял Игоря на заметку для роли потенциального исполнителя щекотливых поручений, которые нельзя делать самому. И вот он оказался совершенно прав, поручение нашлось. Пока неясное, но кажется, Игорь Мотин для выполнения его подходит наилучшим образом.
