— Хорошо, обязательно скажу. Буквально завтра.
Мотин попрощался и ушел. А Григорий, порывшись в недрах пухлой записной книжки, выкопал нужный номер. Набрав его, он пригласил к телефону Геру. Через несколько секунд ему ответил неровный молодой голос.
— Это Осипов, Гера. Надо поговорить.
— Вот черт, — проворчали на другом конце трубки. И назвали место и время. Получалось, что Гера ждет Осипова уже через два часа. И не поинтересовался тем, занят ли Григорий. Хотя как раз этому Осипов не удивлялся. Его тезка, звавший себя по-другому, не признавал иного обращения с «чертовыми богачами».
А вот сам Гера Блохин был типичным бессребреником и заядлым леваком. Он был помешан на учении Маркса и Ленина, а настольной книгой для Геры служил «Учебник городской герильи» Карлоса Маригеллы. Гера руководил небольшой группой молодых людей, недовольных существующим положением дел в стране и собирающихся менять это положение самым радикальным методом — революцией.
Все эти «борцы за справедливость», включая и самого Геру, не обладали ни достаточными средствами, ни харизмой, ни, что греха таить, интеллектом для того, чтобы революция в их исполнении стала реальностью. Гонору у них было хоть отбавляй, а вот остальное…
Гера однажды решил наехать на Шелепина. Он решил пощипать одну из букмекерских контор Эдуарда Иннокентьевича, отобрать выручку. Типа пополнить отощавшую партийную казну. На самом деле — обеспечить себя средствами на закупку марихуаны и бухла.
Налет у них удался, но вот уйти не сумели. И были накрыты прямо в том притоне, что громко назывался «конспиративной квартирой». Руководил операцией захвата лично Осипов. По ходу ему пришла в голову очень неожиданная идея. Он проконсультировался с Шелепиным, тот разрешил, и Осипов, вместо того чтобы без особых затей похоронить ретивую молодежь, взял ее на поводок. И связал обещанием сделать для него что-то полезное. Один раз и бесплатно. А потом — черт с ними. Пусть воюют дальше, пока их не накроет кто-нибудь менее гуманный.
Они встретились на смотровой площадке на Воробьевых горах. Сошлись, поздоровались, не подавая друг другу руки. Они выглядели очень странно. Одетый в дорогой костюм, сияющий начищенными ботинками, стриженый Григорий и Гера — в своих неизменных рваных джинсах неопределенного цвета, поцарапанных «гриндерах», футболке с изображением автомата Калашникова и сальными патлами до плеч. Сочетание, мягко говоря, странное.
— Что надо? — сурово начал Гера.
Осипов достал сигареты, вытащил одну, протянул пачку Блохину. Тот, не чинясь, вытащил три. Одну раскурил немедленно, вторую и третью уложил за уши. Выглядеть он стал — ну полный отпад. Но молодого революционера очень слабо волновало, что у него с внешностью.
— Надо устроить небольшой взрыв.
Гера удивленно вскинул брови:
— Ни фига себе! Вы что, профиль меняете? Переходите на международный терроризм?
— Это, извини, не твое дело. Твое дело — просто взорвать бомбу в то время и в том месте, где мы скажем.
Гера покачал головой:
— Блин, вы что-то совсем оборзели! Это же не просто так — взять и рвануть.
— Как раз так и придется, — отрезал Осипов. — Ну, да ты не переживай сильно. Этот взрыв — как раз по вашей части. Вы же все боретесь за равенство и смерть богатых?
— Ну! — насторожился Блохин.
Осипов сказал:
— Взрывать бомбу придется возле ювелирного магазина «Цезарь и Клеопатра».
Гера мгновенно оживился. Он алчными глазами пробуравил Осипова и спросил:
— А почему взрыв? Может, мы попробуем оттуда что-то уволочь?
Григорий хотел было возразить, но не стал.
А ведь так будет получше. Уж насколько хорошо сыграет роль отвлекающего маневра взрывное устройство, настолько будет лучше вот такая бездарная попытка ограбления. А в том, что попытка будет именно бездарной, он не сомневался, помня, насколько просто было сцапать Геру и его партизан в прошлый раз.
Сразу после разговора с Блохиным Осипов нашел Игоря.
— Кажется, ваш план со взрывом можно модернизировать.
— В смысле? Что следует понимать под модернизацией?
— Я тут немного поковырялся по старым связям. Короче, вместо взрыва будет фальшивая попытка ограбления.
Мотин вытаращил глаза. Осипов рассказал о Гере. Игорь грустно засмеялся:
— Вот так всегда — старые алчные негодяи используют молодых идеалистов. Их же там положат всех к чертовой матери!
— Судя по всему, так и будет, — невозмутимо ответил Осипов. — А ты что, намерен испытывать по этому поводу угрызения совести?
— Нисколько! — ответил Игорь. — Идиоты не должны засорять генофонд.
* * *
Коттедж горел. По двору метались перепуганные, вопящие люди в дорогой одежде, а между ними мельтешили фигуры в рванье, размахивающие дубинами, матерящиеся, готовые рвать это перепуганное стадо на куски. Время от времени так и случалось — кого-то сшибали с ног, начинали избивать, не обращая внимания на гнусавые вопли о пощаде.
Бомжам даже не пытались оказывать сопротивление. Это было нормально — люди, взобравшиеся на самую верхушку жизни, становятся тепличными растениями. Они забывают, что такое выживать. И сейчас за это пришлось платить.
Приехавшая милиция сгрудилась в воротах, не сразу разобравшись, кого ловить, а кого спасать. Наконец решительный капитан, руководивший людьми в серой форме, скомандовал:
— Всех строим! Потом разберемся, кто прав, кто виноват!
Прежде чем дать команду наступать, капитан поднес к губам мегафон и прокричал:
— Всем стоять!
Кое-кто остановился, но основная масса продолжала свое метание. Ну еще бы: попробуй вот так, с одного возгласа остановить апофеоз классовой ненависти, творившийся во дворе пылающего коттеджа. Да, это было именно столкновение двух разных полюсов общества. Одного — рафинированного, изнеженного, не привычного к драке и непосредственному контакту со своим врагом. Эти люди, хоть и не были паиньками, все-таки привыкли решать проблемы чужими руками. С другой стороны были те, для кого уже давно потеряло смысл слово «уют», кто умел и мог схватиться с противником хоть даже зубами, кто относился к жизни как к очень агрессивной среде.
Капитан взмахнул рукой, и началось усмирение.
Ментов приехало не то чтобы очень много. Пожалуй, будь тут все более организованно, их могли бы затоптать и разорвать. Но хаос сыграл на руку стражам порядка.
Опытным взглядом намечая себе цели, менты нападали, наносили удары, валили выбранную цель на землю, волокли к автобусу.
Одного из бомжей, слишком уж активно махавшего ножкой от стола, сшибли с ног втроем. Дубинки с глухим уханьем прошлись по дергающемуся телу. Бомж взвизгнул и затих. Ему не повезло — он оказался еще одним из тех, кого занесут на этом погроме в список погибших.
