Мало-помалу побоище затихало. И как раз в этот момент к воротам подъехал джип «лексус», сопровождаемый двумя машинами с тонированными стеклами. Из джипа наружу выбрался высокий пожилой человек. Он был бледным какой-то нездоровой бледностью, лысая голова бугрилась выступами и вмятинами. Будто бы этот череп, прежде чем сделать вместилищем для мозгов, использовали как насадку к паровому молоту. Из-под тяжелых надбровных дуг смотрели блеклые от возраста глаза.
Это был Смотрящий.
Следом за ним из джипа выкатился толстячок с портфелем, а с переднего сиденья вылез молодой некрасивый дядька с восточным лицом, голова которого была обмотана платком. Этот платок личный охранник Смотрящего не снимал никогда.
Причина тому была давняя и жуткая. Когда Азиат тянул свой третий срок, он крепко повздорил с кодлой беспредельщиков, державших всю зону в страхе. И однажды ночью его выволокли из барака и неторопливо, со вкусом начали глумиться. Избили до такой степени, что он не мог пошевелиться. А потом — сняли скальп. И испугались того, что сделали. А испугавшись, бросили Азиата подыхать на морозе. Его спасло то, что еще один зэк проходил рядом.
Азиату пророчили смерть, но он выжил за счет своего здоровья и нечеловеческой злости, затаившейся в нем отныне.
Как раз к его выздоровлению в зону пришел Михаил Лопатин, назначенный туда воровским сходняком для пресечения беспредела. Лопатин немедленно нашел Азиата, и тот охотно принял предложение к сотрудничеству. И через месяц на зоне стало тихо. А начальство, соответствующим образом «подогретое», оформило четыре трупа как «погибших на производстве».
Впоследствии Михаил Лопатин по прозвищу Пират стал Смотрящим по Москве.
Покачав головой при виде того, что творилось во дворе, Пират пошел к воротам.
Его попытались было не пропустить — милицейский сержант загородил путь, сделал грозное лицо. Смотрящий коротко глянул ему в глаза, и мент стушевался, отступил. Смотрящий, Азиат и толстячок прошли внутрь ограды.
К ним подошел капитан, руководивший операцией.
— А вас кто пропустил? Покиньте территорию…
— Перестань, — отмахнулся Пират. — Не изображай из себя невесть кого.
— Блин! Здесь идет милицейская операция! А вы — посторонний.
Смотрящий улыбнулся уголком рта. От этой улыбочки капитан почувствовал мурашки по спине.
— Ничего. Я ненадолго.
И он отошел к забору, глядя на последние очаги побоища. Там менты добивали еще сопротивляющихся бомжей.
— Да вы кто такой? — возмутился было капитан. Толстячок моментально подбежал к нему, стал что-то нашептывать, показывая то на себя, то на Смотрящего. В конце концов, мент просто махнул рукой. И сказал только: — Тогда не путайтесь под ногами.
Толстячок замахал руками, как бы показывая, что никогда в жизни они не станут мешать доблестной милиции.
Мало-помалу людей стали выводить с территории. Пират провожал каждого пристальным взглядом. Он искал Гошу-Кунака. Это был единственный человек, чья судьба волновала Смотрящего.
Кунака не было. Пират хмыкнул и подошел к капитану.
— Это все люди? — спросил он.
— Нет, не все, — покачал головой капитан, — там еще внутри подстреленные лежат. Они жутко обгорели.
— Много погибших?
— Порядочно. А что, вы кого-то ищете?
— Ищу… — Пират еще раз посмотрел на коттедж и сделал жест своим спутникам. Через полминуты джип и сопровождающие машины отчалили. Капитан проводил их взглядом и выругался. Он мечтал о том, что когда-то будет и такое время, в которое он станет не марионеткой, а человеком значимым. И тогда, возможно, не станет таких наглецов, как этот лысый.
Пират между тем курил сигарету, глядя в окно машины. «Лексус» несся по направлению к Москве, сопровождающие машины темнели в зеркале заднего вида.
— Думаешь, Кунак погиб? — спросил Азиат.
— Не знаю. Скорее всего, — ответил Смотрящий. — Нечисто что-то с этим катраном. Ни с того ни с сего — какие-то бомжи, чуть ли не революция… Ох, не бывает такого без причины!
Азиат понимающе кивнул головой:
— Мне тоже так кажется. Значит, кто-то хочет нам проблем.
— И почему-то я думаю на этого фраера — Романова. Мы ему на мозоль наступили, его дойную коровку замочили. Теперь он злится. И мог такую свинью нам подложить.
— Что будем делать?
Пират некоторое время помолчал.
— Гоша был нужным человеком. Непросто будет найти ему замену. С ним вместе умерли некоторые полезные связи. За такого человека надо ответить.
— А если это не Романов?
— Романов или нет — мы не знаем. Зато знаем, что этого лоха надо наказать, — твердо сказал Пират.
Он и вправду был вором старой закалки. Странно, но человек, имевший за плечами двадцать лет тюрьмы, свято верил в то, что в преступном мире нужно жить по своим законам, имеющим силу канонов. Впрочем, не исключено, что именно эта уверенность сделала его тем, кто он есть. В конце концов, идеализм в сочетании с жестокостью и интеллектом — тоже неплохой путь к власти.
То, что именно Лопатин стал Смотрящим, очень многим не нравилось. В первую очередь именно потому, что тот до сих пор жил по понятиям. И не видел компромиссов, на которые то и дело шли другие. Сам Пират только под давлением приближенных сменил старую «Волгу» на «лексус» и переехал из простой двухкомнатной квартиры в небольшой частный дом на окраине Москвы. Впрочем, как раз дом Пирату понравился, да и спокойствие, разительно отличающееся от бешеного центра столицы, грело ему душу.
Если бы Пират был политиком, то наверняка его назвали бы консерватором. Он очень хотел, чтобы Москва стала цитаделью воровского закона, образцом и примером для остальной страны. Тем самым получалось, что молодежь, выдвинувшаяся в девяностые годы, по меркам старого вора, являлась сборищем выскочек, место которым на нарах у двери. Или у параши.
Он сразу же разорвал несколько договоров, заключенных прежним Смотрящим. Противопоставил себя азербайджанской диаспоре, которой руководил толстый Габиб, хоть и коронованный на вора, но сидевший за изнасилование несовершеннолетней и потому бывший в глазах Пирата парашником. И умудрился не только до сих пор остаться в живых, но и потеснить горячих горцев, заставить их принять себя в качестве авторитета. По вине Пирата был убит торгующий людьми Антон Жаров. Смотрящий решил, что это — не самое лучшее дело для вора.
Короче, нынешний Смотрящий был для криминальной Москвы не то напастью, не то героем. А скорее всего — тем и другим сразу, как это обычно и бывает в жизни.
Так что для Лопатина Юрий Романов был действительно лохом, ничего не стоящим перед лицом настоящего вора. И коль скоро тот отважился вести себя как сволочь и решил отвергнуть союз — надо поставить выскочку на место.
