— И что? — подал голос Егор. Он традиционно считался Гериным оппозиционером. На самом деле это происходило потому, что Егор был от природы ленив и сам толком не понимал, каким макаром попал в группу к Блохину.
— А то, что нам предоставляется возможность провести экспроприацию, которая обеспечит нас средствами на обозримую перспективу.
Вы что, не знаете, что одно ожерелье с бриллиантами стоит на черном рынке до десяти тысяч долларов?! То есть это пять новеньких автоматов для группы. Причем с большим боезапасом. Это, я повторяю, только за одно ожерелье. А за второе мы сможем купить столько взрывчатки, сколько нужно для взрыва всех наиболее важных точек столицы, за счет которых получают питание, энергию и связь наши враги.
То, что говорил Гера, не было слишком умным и не подлежало анализу.
— Ну ладно. А что, там нет охраны?
— Нас шестеро. И у нас есть оружие! — воскликнул Гера.
Оружием группы были пять обрезов двуствольных ружей и один траченный ржавчиной наган, который еще каким-то чудом умудрился не взорваться при выстреле. Но в целом это был арсенал.
— Эй, Максим! — крикнул Гера. — А ты сделаешь нам коктейль Молотова?
— Запросто, — отозвался флегматичный Максим, подрывник группы. То есть он считался подрывником, потому что у него на компьютере дома болталась «Поваренная книга террориста». Это было очень круто. И считалось, что Макс в состоянии сделать простое, но эффективное взрывчатое вещество. На практике этого, конечно, никто не проверял.
С другой стороны, смешать бензин с мылом и алюминиевой стружкой мог даже полный кретин. Но все равно зажигательную смесь для группы всегда делал Макс. Ну как бы потому, что это — работа профессионала.
— Короче, акцию будем проводить завтра, в восемнадцать часов. Я надеюсь, что могут все, — твердо сказал Гера.
Группа переглянулась. Им очень хотелось отказаться. Но что-то было в глазах лидера такое, что никто не отважился.
Ничего не оставалось, как набраться силы и злости на завтрашнюю акцию. Это, в принципе, ребятам удавалось — до сих пор, по крайней мере.
* * *
Игорь проснулся рано утром и не сразу понял, откуда взялось это странное, сосущее ощущение, которое впилось ему под ложечку. Потом сознание преодолело сонное оцепенение, и он понял: сегодня все случится, наконец-то свершится главное событие его жизни.
Ведь что можно считать главным, знаковым? Да только то, что меняет твою жизнь раз и навсегда. Игорь на полном серьезе надеялся, что сегодняшнее дело станет завершающим этапом прежней жизни. Сегодня они возьмут драгоценности и деньги и пропадут на некоторое время. Потом лично он сделает себе другие документы и уедет из Москвы. Или даже из России. Ну, конечно, особо не размахнешься с фальшивыми документами, выбор стран для бегства невелик… но все равно — только не здесь!
Игорь приготовил завтрак и стал смотреть в окно. Там было как-то необыкновенно красиво. Поток машин на улице отбрасывал по сторонам сочные, мягкие блики утреннего солнца, люди расцвечивались этими бликами в разные приятные краски, становились будто бы стеклышками в огромном калейдоскопе.
Игорь задумался: а вот как понимать эту странную красоту? Это исключительно потому, что он решил отчаянно преступать закон и вообще идти на дело, непосредственно связанное с риском для шкуры, или сегодня все-таки очень хорошее утро? Мотин некоторое время думал, но так и не решил.
Он стал проверять снаряжение. Еще раз убедился, что все в полном порядке. Глянул на часы. До назначенного сбора оставалось еще два часа. Он решил, что, пока суд да дело, можно почистить оружие. Неторопливо так, с чувством, с толком, с расстановкой, чтобы прочувствовать каждую железку, каждый винтик… Да и просто — нравился Игорю запах металла и смазки.
* * *
Совсем другой настрой царил сегодня в стане боевой группы Геры Блохина. С самого утра все пребывали в состоянии нездорового возбуждения, которым тщательно маскировался страх. Именно сейчас, когда до акции оставалось совсем немного времени, на «партизан» по-настоящему накатило.
Все, кроме Максима, ночевали у Геры. Такое случалось довольно часто — благо жил лидер один. Только вот сегодняшнее пробуждение очень сильно отличалось от предыдущих.
Обычно все происходило примерно так: пиликал будильник на чьем-то мобильном телефоне. В ответ слышалась невнятная ругань, будильник глушился, и снова наступала тишина. Через несколько минут срабатывал второй будильник. Телефоны, надо заметить, были у всех членов боевой группы. Старые, чернобелые, с пронзительными звонками. Так что будильники на них были особенно гадкими. И вот примерно на третьем звонке начиналось собственно утро. Кто-то вставал, ковылял в ванную, спотыкаясь о лежащие тела. Тела матерно отбрехивались.
Потом второе тело двигалось туда же, куда ушло первое. И начиналась словесная война за немедленное освобождение территории санузла.
К перебранке подключались все остальные. И в считаные минуты квартира превращалась в репетицию Армагеддона. Шумно, весело, громко. Что и надо нормальному борцу с системой для поднятия морального духа.
Сегодня все было совсем не так. Удивитель — ным явилось отсутствие традиционного будильника. Это объяснялось очень просто — вчера все хором решили, что надо непременно как следует выспаться. И уже наутро, когда рефлексы заставили всех проснуться, они лежали с закрытыми глазами, делая вид, что продолжают пребывать в краях иллюзий и видений.
Потом Гера случайно приоткрыл глаза и столкнулся взглядом с Егором, сделавшим то же самое. Обоим стало стыдно. И оба встали. Но сделали это очень тихо, чтобы не зацепить больше никого.
Затем Гера и Егор стояли на кухне, попивая чай. И туда мало-помалу сползлись все остальные. А вскорости подтянулся и Максим, который ночевал отдельно потому, что мастерил зажигательные бутылки. Гордо глянув на окружающих, он выставил на стол шесть пивных бутылок с длинными горлышками. В бутылках лениво плескалась какая-то мутная дрянь, от одного вида которой становилось нехорошо.
— Вот, сделал! — сказал Максим. — Офигенная дрянь должна быть! Я туда вместо алюминия магниевую стружку наточил. И не мыло, а машинное масло использовал. Решил, что дело серьезное, надо такое, что потермоядерней!
— Это правильно, — одобрил Гера. В принципе, даже обыкновенные творения Максима горели очень хорошо. Интересно, насколько лучше будут вот такие, усовершенствованные? — Только ты вот что скажи, Макс: а мы сами не подорвемся на этой дряни?
— Не, точно не подорвемся! Главное — бросайте так, чтобы на себя ничего не попало. А то смесь жуткая, горит при температуре чуть ли не в тысячу градусов.
Все переглянулись и поежились. Как-то не хотелось представлять, во что превратится человек, которому достанется порция этой сатанинской смеси.
— Ну, давайте настроимся! — приказал Гера и снова ударился в свое любимое дело — в толкание речей!
