— Что снилось-то?
Комбату стало смешно:
— Да я тут недавно съездил отдохнуть в Сочи так, что врагу не пожелаешь. Вот и приснилась хренотень всякая…
— Ты мне ничего не рассказывал, — погладила его по голове Татьяна.
— И хорошо, — устало отозвался Комбат.
— Сложно с вами, военными.
— Зато смешно. Хочешь, покажу тебе одну штучку? У нас в военной академии был один прапорщик. Он такие речи нам перед строем толкал — просто жуть! Мы не знали, как со смеху не помереть! Сейчас покажу.
Он встал, быстро пробежался пальцами по корешкам книг. Нашел среди них толстый ежедневник. Открыл его и прочел:
— «Товарищи курсанты! Все мы с вами прекрасно знаем, как непросто и трудно заманить трезвую незнакомую девку в мокрые кусты днем бесплатно. Поэтому я буду говорить не об этом, а о том, как нам достигнуть того уровня боевой подготовки, без которого нам в военное время может наступить так же неуютно и плохо, как правой ноге в левой варежке. Иными словами, товарищи курсанты, я желаю быть понятым вами таким образом, чтобы не далее как сутки через трое между нами выросла крепкая стена взаимопонимания. Вот я смотрю, курсант Летаргиев пытается глядеть на меня сквозь веки. А ведь вам, товарищ курсант, еще во чреве матери должны были объяснить, что любая беседа со старшим по званию ведется: а) молча, б) стоя, в) зрачки — на ширину плеч. Все то, что я докладываю сейчас орально, на войне вам придется постигать ценой недержания собственной жизни. И тот, чье отверстие в данный момент невнимательно меня слушает, погибнет таким же дурацким, нелепым образом, как вот если бы я, к примеру, носил юбку поверх фуражки. А не наоборот. Теперь касательно ваших контрольных работ… Курсант Голобабый! Я, я… Кушай не жуя! Если делаете вид, что слушаете, то будьте добры, сделайте вид, что стоите! А то шатается, как маятник на ветру… Если вы женщина со смещенным центром тяжести, то идите в роддом! А если военнослужащий, то стойте прямо и не мешайте ветру дуть вдоль шеренги. Так вот, ваши контрольные работы… С точки зрения чистописания выполнены неплохо. Однако заостряю внимание на общей для всех ошибке. Парашют, товарищи курсанты, — это не одежда, как многие из вас, в том числе я, думают, а боевое средство, предназначенное для покидания самолета методом прыжка ног. Запасной парашют отличается от основного тем, что оба они совершенно одинаковы. Парашюты всегда обязаны находиться на борту самолета, вертолета и любого другого пилотируемого летального аппарата. Курсант Междуногов! Я, я… Кукла из тряпья! Что у вас с организмом? Чем это вас так раздуло? Стоите тут, пугаете мой зрительный нерв. У вас что, взрыв метана в прямой кишке? Тогда не закусывайте кефир селедкой. А то выпучил рот, как осетрина из проруби. Как певица на ипподроме. Как эта… Лайка в вакууме. Отставить. Лайкра в каракуле. Отставить. Короче, женщина, которую поют. Кх-кх! Отставить. Кху-кху! Теперь о вашей физподготовке. Курсант Подтиралов! Что? Неправильно назвал? А как? Вытиралов? Не вижу задницы. Тьфу! Не вижу разницы! Так вот, товарищ курсант… Я давно наблюдаю за вашими попытками преодолеть полосу препятствий и хочу вас предупредить, что если вы каждый раз будете пробивать отверстие в заборе лицом, то у вас разовьется хроническое недомыслие головы. Ибо физическая культура, товарищи дорогие друзья, подразумевает из себя постоянную нежную заботу о том, чем является собой наше с вами личное тело. Я имею в виду того, что только писатели, артисты, художники и другие люди с искусственным интеллектом могут позволить себе наплевать на свое здоровье. А для нас с вами спортивная форма — это половой национальный вопрос ребром. Шутка. Кто засмеялся, тому два наряда на голый торс. Шутка. Кто не понял, срочно обратиться к врачу. Все. На этом пока закончим. А напоследок попрошу вас запомнить, что мы здесь с вами находимся не для того, чтобы портить воздух своим присутствием, а потому, что Родина отдается нам один раз. И любить ее нужно так, чтобы ей бы не было больно, а вам — стыдно. А пока — вольно! На- пра-, нале-, разойдись!»
— А у вас там что, правда такие фамилии были? — спросила Татьяна сквозь смех.
— Нет, это мы просто заменили настоящие, чтоб никому обидно не было, — присоединился к ее веселью Борис.
— Но прапорщик, конечно, просто жуткий, — сказала она.
Борис кивнул. Дотянувшись до столика возле кровати, он взял часы, посмотрел на них.
— Ой, а уже и вставать пора, — сказал он. — Сейчас детишек в садик будем собирать, а потом — мне на работу пора.
Он встал, быстро оделся и пошел на кухню ставить чайник. В их семье это обычно делал он.
Семья… Борис уже полгода пытался привыкнуть к этому слову как к чему-то, имеющему непосредственное значение для него, Бориса Рублева. Вообще, все оказалось просто замечательно. Как пел однажды в одном московском кафе какой-то малоизвестный рок-н-ролльный исполнитель:
Я был глупцом, когда сказал, что не женюсь: жена и дети — это ж сплошь за плюсом плюс!
Вот уж точно сплошной плюс, и ничего больше. Ну, во всяком случае, Борису пока казалось именно так.
Он вскипятил чай, приготовил для себя и жены бутерброды, а для детей сварил манную кашу. Вот ведь какие правильные дети у Татьяны — просто обожают манку, хотя вообще-то эта пища — притча во языцех с точки зрения детской ненависти. Даже известный детский писатель Драгунский в своих «Денискиных рассказах» описывал леденящую кровь историю про то, как ребенок облил манной кашей прохожего. Но вот Мишка с Ленкой — просто какие-то аномалии. Во всяком случае, манку они трескают так, что за ушами щелкает. А вот кабачки ни в каком виде не едят… Ну, почти ни в каком.
Это было с месяц назад — пили всей семьей чай, и Татьяна выставила варенье из кабачков с апельсиновой корочкой. Дети на варенье налегли — любо посмотреть. И Мишка говорит:
— Мама, ты чаще апельсиновое варенье делай. Оно вкусное.
А Татьяна отвечает:
— Это не из апельсинов. Это кабачковое.
У Мишки и Лены ложечки с вареньем остановились на полпути ко ртам. Посмотрели они вытаращенными глазами сначала на маму, потом друг на друга. И стали мучиться душевными муками. С одной стороны, варенье вкусное и хочется еще. Но с другой — оно из кабачков. И есть его — значит потерять лицо.
Миша оказался находчивым. Ну, он постарше, ему положено. Говорит:
— Ну, там же не видно кабачков!
И опять налегла молодежь на варенье. Татьяна и Борис посмеялись и решили, что теперь надо его и вправду почаще варить. А то Татьяна все жалуется, что на даче их вечно столько повырастает, что девать некуда.
Мало-помалу проснулись и остальные. Дети, как обычно, вывалились на кухню с криками и толкотней. Ну, к этому не привыкать. Было бы странно, если бы выходили потихоньку, шагом. Тогда Борис с Татьяной стали бы выяснять, что произошло, почему все так ненормально спокойно?
Ну вот, теперь все разъедутся на целый день. Позже всех с работы приедет Борис. Его кафе работает до полуночи, и он сегодня на весь день. Вечером по хозяйству хлопочет Татьяна. Это тоже традиция.
