Он спрашивал, а рука между тем нашарила на ближнем столике стакан. Нормальный такой, толстостенный. Ну вот, теперь можно поквитаться…
Игорь швырнул стакан в лицо Борису. С глухим стуком тот ударил Рублева в лоб. Потекла кровь, Комбат пошатнулся.
Игорь бросился на него, рассчитывая, что удастся смять, опрокинуть этого здоровяка раньше, чем тот придет в себя. Но Рублев, хоть и не успел толком сгруппироваться, все-таки устоял. Все, что удалось Игорю, — это крепко заехать Рублеву по зубам и в живот.
Комбат, крякнув, оттолкнул Игоря. Восстановил равновесие. Оценил собственное состояние. В голове немножко звенело, теплая кровь стекала из раны на лбу. Как-то получалось, что пока не текло в глаза, и это было очень хорошо. Ты можешь быть трижды мощным бойцом, но, когда тебе в глаза течет твоя собственная кровь, это не на шутку мешает. Ну, а в остальном, все нормально.
Борис стал обходить противника по дуге, выбирая, как бы на него получше броситься. Так, чтобы закончить все одним приемом, без перехода в ненужную затяжную драку.
Игорь понимал, что сейчас все решается, и, кажется, не в его пользу. Он не отличался большой степенью подготовленности в рукопашном бою. И кажется, был впервые в жизни готов об этом пожалеть. Раньше полагал, что спокойно может обойтись. Ну в самом деле, что за беда? Он снайпер, а не мордоворот.
Ну а теперь жалеть уже совсем поздно!
Игорь схватил стул и с размаху обрушил его на Комбата. Не самый лучший прием, но отчаяние уже понемногу берет верх, и надо что-то делать, иначе, того и гляди, действительно захочется поднять лапки кверху.
Если по тебе с размаху бьют стулом, то надо уворачиваться, иначе ничего хорошего не будет. Даже если предмет мебели — яркая пластиковая штамповка, какую ставят в летних забегаловках. В «Семи ветрах» — не пластик, а добротные стулья на металлической основе. Такой стул уж если прилетит, то мало не покажется.
По счастью, противник бил неумело и не быстро. Рублев уклонился, а стул размолотил напрочь все, что стояло на столике возле несостоявшегося объекта приложения ударной силы.
Игорь едва успел выронить стул и отшатнуться. В результате крюк правой, которым Рублев всерьез рассчитывал уложить оппонента, только зацепил его по физиономии. Правда, и это получилось весьма болезненным — Комбат своротил Мотину нос на сторону.
Игорь покачнулся, выругался, швырнул Борису в лицо какой-то салат вместе с тарелкой и попытался пробиться к двери. Он начинал паниковать. Этот здоровяк, будь он неладен, казался несокрушимой стеной, о которую можно разве что проломить голову.
Игорь вытер рукой кровь, текущую из сломанного носа. А в том, что нос именно сломан, он не сомневался. И тут он заметил пистолет. Свой «ТТ», вывалившийся из руки, когда ему в голову прилетела дубинка. Пистолет лежал буквально в паре метров, завлекательно поблескивая в луче фонаря с улицы. И, что самое важное, Игорь был готов биться об заклад: его противник не видел оружия.
Мгновенная надежда вспыхнула в голове у Мотина. Он прикинул расстояние и расположение ствола — и прыгнул.
Борис уловил то, что его враг бросил взгляд куда-то в сторону. Он еще не сообразил, что бы это могло значить, а тот прыгнул вбок, явно стремясь к чему-то.
Рублев продолжал ничего не понимать, а его тело уже бросило все свои девяносто килограммов следом за бандитом.
Игорь упал возле оружия, пальцы сомкнулись на рукояти, он развернулся и нажал на спуск. Прогремел выстрел.
Пуля ударила Борису в плечо. Он почувствовал, будто по левой руке ударили холодным молотком. А правая, действуя независимо от хозяина, уже рванула вперед, пальцы ее сами по себе сложились в «клюв», и страшный удар пришелся Игорю в ямку между ключицами.
Пистолет выпал из моментально обмякшей руки. Игорь захрипел и упал на бок, его тело выгнулось в страшной конвульсии. Зажимая простреленную руку, Борис сидел рядом, глядя, как жизнь уходит из того, что еще несколько секунд назад было человеком.
Игорь перестал дергаться и затих. Комбат вздохнул и начал принимать такую позу, чтоб поудобнее встать, как можно меньше потревожив раненую руку. Заметил валяющийся на полу ключ и машинально сунул его в карман…
За окном взвизгнули тормоза, полыхнуло синим. Дверь с грохотом распахнулась, ворвались люди в касках, с оружием наперевес. Остановились, увидев Бориса. Переглянулись неловко, опустили стволы.
— Как вы? — спросил один из группы захвата.
— В порядке. Упакуйте трупы, — устало ответил Рублев.
Он вышел на улицу. Прямо под сердцем ворочалось что-то колючее и холодное. Болела рука. Рублев сел на скамейку и закурил.
Глава 9
Романов исподлобья посмотрел на Болеславского.
— Ну, и как все это понимать? — спросил он, показывая на свежую газету с первой полосой, целиком посвященной нападению на ювелирные магазины Горчакова.
Болеславский развел руками. Он понимал в ситуации нисколько не больше, чем его босс. И был готов к возможному разносу. Как будто бы секретари и помощники — это такая особая категория людей, обладающая способностью к ясновидению!
Вопреки ожиданиям Романов не устраивал разноса. Махнул рукой, приглашая Ивана садиться.
— Как думаешь, это воры продолжают борзеть?
Болеславский пожал плечами.
— Ну, а почему бы и нет? Вполне в их духе. Как и взрыв в букмекерской конторе.
Романов при упоминании взрыва не удержался от истерического смешка. Те, кто проводил расследование, не нашли ничего лучше, чем списать все на чеченских террористов. Дескать, взрыв провел подготовленный шахид. А почему в букмекерской конторе? Да потому, что там играют на деньги, а это неугодно Аллаху.
— За контору мы с ними еще рассчитаемся. А вот магазины — это вам не шутка. Ты представляешь, эти твари унесли из «Короны Цезаря» товара на полмиллиона «зеленых»! Хочется прикончить Пирата прямо сейчас. Надо будет заняться этим вплотную…
— Есть некоторые сомнения относительно «Цезаря и Клеопатры».
— Что такое? — насторожился Романов.
— Ну, вообще-то, уже есть опознание на тех, кто там орудовал. Это некий Григорий Блохин. Тот еще придурок.
— В смысле? Ваня, прекрати говорить загадками! Тут и так башка болит!
— Да никаких загадок, Юрий Павлович, все именно так и есть. Этот Блохин при жизни был отчаянным леваком, этаким воинствующим сторонником всеобщего равенства. И возглавлял нечто вроде боевой группы. Так вот, именно эту боевую группу и положили вчера в магазине. В полном составе.
— Только мне классовой борьбы не хватало! — вздохнул Романов. — А в «Короне» тогда тоже коммунисты орудовали?
— Тут пока никаких данных. Ждем, пока разъяснится.
— А есть кому нам информацию подать?
