Около двух часов ночи приехал тот самый представитель магазина. Это, собственно говоря, был Дмитрий Умецкий. Он ворвался в кабинет взъерошенный и красноглазый. Сказывалось то, что несчастный не спал уже три ночи — с момента ограбления.
— Здравствуйте! Рублев — вы? — ткнул он рукой в Бориса.
— Ну а кто же еще? — дернул плечом Комбат.
— Вы ведь не знаете, куда они дели драгоценности? Ах, простите! Идиотский вопрос. Можно подумать, они перед смертью пустились в откровенность?
— Если честно, — ответил Борис, — у них просто не было времени на предсмертные откровения. Мы ведь там дрались. А в драке не слишком-то поговоришь на всякие секретные темы.
Умецкий сокрушенно махнул рукой.
— Страховая компания воет, ведь такую компенсацию придется выплачивать за похищенные драгоценности. И не слишком-то горит желанием платить вообще. Собирается назначать расследование, чтобы проверить нашу непричастность к замыслам преступников.
Да, ситуация такая гадкая, что хоть топись. Мало того, что магазины ограбили, так еще может статься, что страховая компания сочтет ограбление недостаточным поводом для возмещения ущерба. И тогда — расплачивайся с производителями из собственного кармана.
Умецкий посмотрел на майора.
— Вы говорите, что нашли украденные деньги в машине?
— Да, нашли. Только, если вы хотите их забрать, мы пока не можем отдать.
— Нет, я просто хотел бы пересчитать. если можно.
— Думаю, что можно, — сказал майор и позвонил, чтобы принесли рюкзак с деньгами.
Умецкий сноровисто перебрал пачки долларов своими тонкими руками и повернулся к Рублеву:
— Это вы с ними разобрались?
Борис развел руками. Дескать, грешен, не удержался. Умецкий оставил в покое рюкзак, быстро вытащил из барсетки бумажник. Вытащил из него такой пресс денег, что майор невольно присвистнул. Ничего себе, таскать такие бабки! А потом, случись чего, будет обижаться, что его обобрали в особо крупных размерах.
Умецкий плюхнулся на стул возле Комбата и официальным голосом сказал:
— Как представитель сети магазинов «Цезарь» я считаю правомочным выплату вам вознаграждения за возвращенные нам деньги. Вот. — он отсчитал какую-то сумму, выглядевшую очень внушительно, и протянул Борису пачку банкнот.
Рублев вопросительно посмотрел на майора. Тот пожал плечами:
— Дают — бери! Я не вижу ничего незаконного в том, что тебя вознаграждают. Только не забудь заплатить налоги.
При этом он так усмехнулся, что стало понятно: несмотря на свою работу в органах, майор является принципиальным противником налогового обложения.
Рублев, не считая, положил деньги в карман рубашки. Умецкий вздохнул, отстучал пальцами на столешнице какой-то замысловатый ритм и спросил:
— А вы не знаете, они работали сами или по чьей-то наводке? Я это к тому, что жалко все-таки украденных драгоценностей. Очень жалко.
Сергей вздохнул:
— Я от всей души вам сочувствую, но откуда мы можем что-то знать через три часа после того, как преступников отвезли в морг. Заметьте: в морг. То есть допросить их мы не могли. И естественно, что на ваш вопрос я ничего положительного ответить не могу.
Умецкий часто заморгал.
— Я понимаю. Вопрос, если честно, совершенно риторический. Совсем расклеился. У вас в городе нормальная гостиница есть? Я спать хочу.
— Есть, — ответил майор. — Если хотите, я позвоню, найду вам место. А то всякое бывает. У нас нравы провинциальные. Могут и при наличии мест не принять только потому, что лень заполнять документы.
Умецкий, услышав такое, натурально уменьшился в размерах. И мелко закивал, подтверждая, что совершенно не против участия майора милиции Вяхирева в организации ему ночлега.
Сергей позвонил в две гостиницы. Одна отказала сразу — там действительно не было мест: все, что можно, позанимали участники какого-то регионального турнира по интеллектуальным играм. Вяхирев удивился, что у нас водится что-то подобное, и связался со второй. Там подтвердили, что есть свободный полулюкс. Майор продиктовал Умецкому адрес, и тот исчез, оставив после себя шлейф жалобных причитаний.
И вот в четыре часа утра Борис вышел на улицу. И сразу заметил Татьяну, махавшую ему рукой возле машины. Рублев удивился — что это за транспорт добыла супруга в такое время. Подошел поближе и узнал автомобиль своего работодателя. Антон высунулся из водительской дверцы и помахал Борису рукой.
— Доброе утро, — сказал Комбат.
Татьяна бросилась ему на шею. Антон, тактично подождав окончания долгого поцелуя, крепко пожал руку Борису и сказал:
— Я прямо и не знаю, как тебя благодарить.
— Да ладно, меня тут уже отблагодарили за возвращенные денежки.
— В смысле? — напряглась Татьяна, ожидая подвоха.
Борис рассказал про деньги, про суетливого Умецкого и про то, что тот ему отвалил немалую сумму. Тут Борис несколько смутился и признался, что даже не знает, сколько именно ему отвалили за отвагу. Антон сказал, что сейчас отвезет их с Татьяной домой и вот там они спокойно узнают, насколько им повезло.
— Слушай, Антон, а ты здесь с самого вечера? — спросил Борис.
— Ну, в общем, мы с Татьяной тут с полуночи примерно.
Борис смущенно положил руку на плечо Антону.
— Слушай, ну я прямо и не знаю, как извиняться…
— Да перестань, Борис! Ты сегодня герой. Сам подумай, если бы за стойкой был не ты, а кто-то другой, во что бы могло вылиться случившееся? Тут же могли и невинные люди пострадать. А ты — герой. Я даже представить себе не мог, какого человека беру на работу!
Борис взмахом руки прервал излияния Антона. Оно, конечно, понятно — человек под впечатлением, и распирает его от чувства некоей общности с тем, кто сегодня проявлял себя героем… Но все равно — не любил Комбат, когда его начинали слишком уж хвалить в глаза. Он считал, что как раз всяческие славословия — это то, от чего следует держаться подальше.
Они ехали по городу, который уже понемногу переходил из ночи в утро. Комбат, не выпуская Татьяны из объятий, спросил:
— А дети-то с кем?
— Я соседку попросила, чтоб легла у нас в зале. Если что — она детей успокоит.
— Хорошо, — кивнул Рублев. — А то перепугались бы, если бы проснулись, а нас дома нет и никого взрослого нет. Вон у Мишки до сих пор в шкафу чудовища всякие живут.
Татьяна тихо рассмеялась.
Антон затормозил перед их подъездом. Протянул Борису руку.
— Спасибо тебе еще раз, — сказал он.
— Да не за что… Надеюсь, что таких поводов для благодарности у тебя поменьше будет, — невесело усмехнулся Рублев.
