Скины развернулись. И увидели, что нападавший только один. Пусть крепкий и выглядящий не лохом, но все равно у них капитальное численное преимущество.
— Ты чего, оборзел?! — крикнул главарь Борису. — Куда ты лезешь?
Тот молчал, прикидывая, как бы это свалить еще кого-нибудь.
— Он Сухаря покалечил! — крикнул тот, который сейчас старательно растирал отбитую ногу.
Главарь, не выпуская Бориса из виду, покосился в сторону поверженного. И от увиденного не выдержал — развернулся в ту сторону всем телом, вытаращил свои пустые телячьи гляделки. Пару секунд он переваривал зрелище, а потом завизжал:
— Да мы тебя на куски порвем прямо тут!
Один из троих скинхедов, бывших полностью в строю, не выдержал — тоже посмотрел туда же, куда и командир. Рублев прыгнул на шаг вперед и по-футбольному всадил ногу ему в пах. Бедолагу даже подбросило сантиметров на двадцать от земли. А падал он уже на брюхо. Все, теперь уже гарантированно минус два.
Остальные все-таки поняли, что если они будут продолжать разглядывать, то, пожалуй, численное большинство не поможет. Главарь крикнул тому, у которого была отбита нога:
— Сторожи черного!
И двое бритоголовых, еще способных к бою, сорвались в атаку. Может, они и понимали, что теперь у них шансов совсем мало, но что-то мешало им убежать.
В руке у главаря появилась отвертка. Вот сволочи! Ножей не носят — боятся, что попадутся. А это — всегда пожалуйста. Второй скин тоже сорвал ремень, хотя у него тяжелой бляхи не было, а была обыкновенная, хоть и весьма внушительная пряжка.
Комбат принял стойку и приготовился отвечать на атаку. Все, что он мог выжать из нападения, было выжато. Теперь посмотрим, как будут нападать они.
Они нападали, надо отдать должное, достаточно слаженно. Свистнула пряжка, нацеленная в голову, и тут же главарь уколол отверткой. Комбат отошел — благо еще было куда. Пожалел, что сейчас слишком тепло и на нем нету мало-мальски плотной куртки. Под эту пряжку спокойно можно было бы подставлять руку.
— Ну что, сволочь? — цедил главный скин, поигрывая отверткой. Она плотно сидела в его руке, обтянутой черной кожаной перчаткой с дырочками по пальцам. Комбат бросил быстрый взгляд за спину противников. Так, будто бы там что-то серьезно поменялось.
Рефлекторно оба противника дернулись было повернуться. И тут же Комбат напал. Два скользящих шага, дистанция сокращена до минимума, кулак бьет в руку с отверткой выше локтя. Одна из костяшек на кулаке чуть выставлена вперед. Это специально для удара по мягким тканям. Эффект — жуткий. Вторая рука растопыривает пальцы в «когти» и хлещет по лицу. Главарь отшатывается, взмахивает руками, отвертка летит на пол.
Второй лысый, забыв про ремень, боковым ударом крепко вмазал Борису в челюсть. А ведь поставлен у парнишки удар — ничего не скажешь! Перед глазами запрыгали смешные мячики. Ничего, не такое бывало. Борис бьет в ответ. Тем же манером, таким же отработанным движением. Массы у него побольше, чем у бритоголового, так что скин летит куда-то в сторону окна и там падает под ноги пассажиров.
Главарь тупым лосем ломится вперед, рыча что-то нечленораздельное. Выглядит страшно. Но только выглядит. Борис чуть смещается, насколько позволяют сиденья, перехватывает нападающего и направляет в сторону тамбура. А потом наносит сокрушительный прямой удар в рожу поднимающегося скина. Это напоминает попадание снаряда. Бедняга буквально впечатывается в пол и больше не шевелится. Все, теперь главарь!
Борис видит, что тот уже и не боец — стоит, шатается, держится за разбитый бицепс. Борис подошел. Скинхед хотел что-то ему сказать. Может быть — попросить пощады. Но Рублев совершенно не хотел разговаривать и не настроен щадить. Настроение не соответствовало гуманизму. Он ударил в солнечное сплетение, вышибая дух из противника.
Вот и все, баталия завершилась сокрушительной викторией!
Из-за спины доносилась какая-то возня. Борис повернулся и расхохотался, увидев, что араб тоже не упустил своего — он умудрился свалить скина на пол и теперь, сидя на нем, увлеченно дубасил кулаками во все, что попадалось под удар. Видимо, силенок было немного, так как скин ворочался и пыхтел.
Борис подошел, оттянул араба и поднял побитого бритоголового на ноги. Заглянул в глаза так, что тот отшатнулся. Борис взял скина за отворот куртки, подтащил к себе и сказал:
— На следующей выходите в полном составе. Как ты их вытащишь — мне все равно!
Бритый торопливо закивал. Потом он, прихрамывая, перетаскивал в тамбур слабо реагирующих соратников. Борис проверил, чтобы они сошли, а не переползли в другой вагон. Потом сел и потрогал гудящее место, куда ему пришелся удар. Судя по ощущениям под пальцами, там наливалась опухоль. Ну, ничего, могло быть и намного хуже.
Вагон мало-помалу оживал. Послышался шепот с отчетливо уловимыми тонами восхищения. Борис поморщился. Вот народ! Нет чтобы всем вагоном смять этих пятерых, показать им, что такое настоящий патриотизм, а не издевательство над людьми. Сидели как мыши под веником!
Он вздохнул.
Араб подошел, пробормотал что-то благодарственное. Из-за разбитых губ его слова звучали совершенно невнятно. Борис машинально кивнул. Араб хотел было продолжать, но Комбат глянул на него, и тот счел за лучшее отойти.
Настроение не улучшилось, хотя дышать стало полегче. До самой Тулы Борис просидел, глядя в темное окно.
А на платформе его встречала Татьяна. Увидев, что с лицом Бориса не все в порядке, она испуганно спросила:
— Это откуда? Тебя что, после передачи побили?
— Ну, не сразу после передачи, конечно. И не меня, а я…
Увидев недоумение в ее глазах, Борис пояснил:
— Тут скины на человека в электричке напали, так я им помог с поезда сойти.
— Рыцарь без страха и упрека, — засмеялась Татьяна.
Борис почувствовал, что его начало отпускать. И тоже улыбнулся.
Они пошли домой. Автобусы уже не ходили. Но сколько той Тулы, чтобы два достаточно молодых человека не дошли до дому пешком?
* * *
Федосеев работал весь день. Пришлось не только позвонить куче людей, но еще и прокатиться по городу. Но в итоге кое-что он накопал. И назавтра он принес добычу Болеславскому. Тот сказал:
— Прекрасно. Теперь пошли к шефу.
Романов принял их у себя.
— Ну, что он за птица? — спросил напряженно.
Федосеев разложил на столе несколько листов бумаги с распечатками. На одной из них была фотография Бориса Рублева, снятая с видеозаписи.
— Значит, так. Зовут Борис Иванович Рублев. Майор ВДВ в отставке. Воевал в Афганистане, командовал десантным штурмовым батальоном. Практически прошел всю войну насквозь. Причем блестяще. Но Родина этого толком не оценила… Уйдя в отставку, пошел на вольные хлеба. Работал много где, но на местах работы не задерживался.
