«Инар теперь дракон. Как такое возможно? Он эльф. Эльф! А на поляне стал драконом. Красивым таким, огромным. Правда, был им не долго. Почти сутки без сознания. Ему лежать надо, а он поперся к своему спятившему братцу. Еще и мне ничего не сказал, конспиратор фигов. Оставил меня совсем одну. И неважно, что вокруг лечебницы толпы ирлингов, нагов и драконов. Он меня бросил! Как же мне сейчас не хватает моего чуда. Спас Инара, в этом я не сомневалась. Но куда исчез? Зачем? И что стало с Галиной? В лаборатории даже кучки пепла не нашли. Надеюсь, с моим дракончиком все в порядке».
Была б у меня возможность, потряс бы головой. Не стоило настраиваться на мамочку столь сильно. Не по детски меня накрыло волной ее вопросов, переживаний и причитаний. Хотя приятно. Волнуется за меня, значит любит.
Знал я, что беременные самки не совсем хорошо себя контролируют, но что бы настолько? Не знаю уж кого и жалеть. То ли себя с сестренкой, то ли, папашку эльфа, то ли саму мамочку.
«Ведьмочка! Ты бы успокоилась, что ли? А то штормит нас с малышкой».
Обратился к ведьме, а сам зажмурился. Сейчас как накроет ее эмоциями.
- Крох?
Почти выдохнул. Вроде тишь да гладь. Немного волнения присутствует, но это нормально.
«Угу».
Боюсь сказать лишнее слово. Ощущение, что сейчас рванет, не отпускает.
- Ты где? А ну вылезай! Поганец мелкий! Я тут себе все нервы измотала, а он шляется непонятно где!
Морщусь от ударной волны радости, неверия, любви и злости. Отдаленно ловлю мысль, мамочки. У нее не здоровое желание оттаскать меня за хвост.
«Не получится».
Решаю говорить правду и медленно подводить ее к мысли о том, что я не стал ей не просто приемным ребенком, как она думает.
- Что не получится?
Моя ведьмочка, вернее мамочка… Вот об этом я и говорил! Зачем мне старая память? Так и свихнуться не долго.
Мамочка растерянна и явно не понимает, чего я не могу.
«Вылезти не могу. И не смогу еще девять месяцев. Хотя, нет. Восемь!»
- Почему не можешь? При чем здесь девять месяцев?
Сижу, молчу. Чувствую по ее эмоциям, что до нее наконец, то начинает доходить.
Ощущаю приятное тепло и меня с малышкой затапливает такой волной любви, что в ней можно было бы легко захлебнуться. Хорошо, что за меня и малышку, дышит наша ведьмочка.
Мамочка продолжает прибывать в блаженстве и поглаживает свой живот. Нам с искоркой нравится.
- А почему восемь? – уточняет аккуратно.
«Нас же двое. Значит и родишь раньше».
- Немного странно, - говорит она тихо. – Вот так вот с тобой разговаривать. А еще, знать, что ты у меня в животе.
Ловлю картинку из ее мыслей. Где маленький, очаровательный, голубой дракончик с огромными глазами, свернулся клубочком у нее в животе.
Начинаю тихо похрюкивать, а потом смеюсь уже в голос.
Вновь ловлю мысль о том, что она собралась покуситься на мой хвост.
«Увы».
Спешу охладить ее пыл.
«Теперь если только ладонью по попке и то, после рождения».
Ведьмочка смеется вместе со мной. А моя маленькая искорка, начинает сиять еще ярче.
«Вот чтоб так и смеялась. Нам с искоркой нравится».
Довожу до ее сведения и решаю добить окончательно. Ибо нефиг нервничать!
«Когда ты переживаешь, малышке плохо, она плачет».
Ведьмочка в ступоре. Приходит волна сожаления и стыда. Ловлю ее мысль о том, что она никчемная мать.
«Мы тебя любим».
Говорю ей и спешу перевести разговор.
«Как ушастый?»
- Этот ушастый, без пяти минут твой отец, так что побольше уважения, - тут же включается она в роль мамы.
Молчу. А что мне сказать? Вот как появлюсь на свет, так и буду уважать, а сейчас мне за неуважение ничего не будет.
- Умчался к спятившему братцу, - совсем тихо. – Бросил меня одну и даже мне ничего не сказал. Мог бы и с собой взять, - и столько в ее словах обиды.
«Сама же говорила ему, что никогда не поедешь в его замок и что видеть его брата не хочешь».
Напоминаю ведьмочке. И все же, женщины, существа не логичные.
«А может я передумала? А он меня даже не спросил».
Говорю же, не логичные!
«Как он отнесся к обретению зверя?»
Задаю ей другой вопрос, толку ей сейчас что – то доказывать, только расстроится опять.
- Немного в растерянности, но жутко доволен. Первым делом когда пришел в себя, понесся к зеркалу, смотреть не пропали ли его острые ушки, - тихо посмеивалась Яринка. – А что с Галиной?
«Отдал ее душу на перевоспитание отцу. Вроде и не убил, так что, проклятие меня не коснулось».
- Рассказывай, - требует мамочка, начиная нервничать.
Вздыхаю и пускаюсь в долгий и нудный пересказ.
«…потом спасал ушаст… то есть, без пяти минут папочку. Отдал ему своего зверя и с твоего разрешения, перебрался к тебе на перерождение. Теперь вот сижу тут, успокаиваю искорку. Она знаешь какая? Маленькая, яркая и красивая!»
- Спасибо, - шепчет сквозь слезы. – За все спасибо.
«Главное помни о своей благодарности когда я буду шкодить».
Уже сейчас, чувствую как моя задница будет гореть от воспитательных шлепков. Ух и оторвусь за все, скучно и безрадостно прожитые годы.
- А ты будешь шкодить? – столько в ее голосе вопросительных ноток.
Ну да, я ж вроде как взрослый и умный мозгом.
«Буду».
Заверяю с уверенностью.
«Сейчас засну, а проснусь только при рождении и буду обычным ребенком».
- Твои воспоминания, их не будет? – спрашивает немного грустно. – Да, наверное так будет лучше. Как представлю тебя крохотным младенцем с через чур умными глазами, так дрожь пробирает, а если ты еще и заговоришь сразу…
Не заканчивает мысль, да и не надо если честно. Именно об этом я и думал, когда решил, что свои силы и воспоминания усыплю до поры до времени. Например до своего совершеннолетия. Так и при силе останусь, и знания сохраню и поживу как обычный смертный. Зато теперь я буду чувствовать, смогу плакать и любить.
