– Она всегда носит стеклянные туфельки.
– Только по вторникам, – ответила я, – а не по субботам.
– Возьми вот эти, – сказала тётя Ви, сдерживая смех и протягивая мне пару чёрных, заляпанных грязью резиновых сапог, которые оказались мне почти впору.
Я впервые оказалась на улице после своего приезда и в сумерках успела заметить, что дом окружает двор в форме подковы. С длинных сторон этой подковы находились сам дом, конюшни и сарай с сеном, а с короткой стороны был сад за стеной. Окон с наружной стороны не было, единственным выходом с участка оказались узкие ворота.
– Здесь действительно как в крепости, – заметила я.
– Да, дом был построен шестьсот лет назад для защиты от мародёров и снежных бурь. Теоретически никто не может сюда проникнуть, кроме как через ворота.
Мы нагрузили тачку, вышли со двора и направились по тропе, ведущей в гору.
Жёлтый свет зимних сумерек падал на жухлую траву, пока мы, спотыкаясь, брели между высокими стенами. Здесь были проложены маленькие железнодорожные рельсы, ведущие к самой вершине горы.
– Что это такое? – спросила я.
– Это для вагонеток, – коротко ответила тётя Ви и не стала больше ничего объяснять.
– Ясно, – ответила я и пнула ржавый рельс, наполовину скрытый землёй.
Мы слышали лишь крики птиц. Никаких вертолётов, никаких машин. Тишина почти оглушала, и у меня появилось такое чувство, словно за мной следят. Возможно, выйти на улицу было не очень хорошей идеей.
В небе кружила большая птица. Может быть, это она следила за нами.
Мы шли вперёд, собаки крутились у ног, нарушая тишину.
Одна собака повернула назад и побежала рядом со мной. Она казалась почти дружелюбной.
– Ты ей нравишься, – заметила тётя Ви.
– Правда? Как её зовут?
– Меган. Она самая быстрая из трёх. – Тётя Ви взъерошила коричневую шерсть на загривке у собаки. – А твоя сестра? Какая она? – спросила она, открывая ворота на поле.
– Она любит фигурное катание и лак для ногтей, – ответила я. – Мы разные, но неплохо ладим.
– Наверное, это было ужасно, когда её похитили, – продолжала тётя Ви.
– Да.
– А ты? Что ты любишь делать?
– Встречаться с друзьями и чинить разные вещи.
– Например?
– Всё механическое, например двигатели, – ответила я.
– Ничего себе! – рассмеялась тётя Ви.
– Дедушка любит всё чинить, и я помогаю ему. Мне нравится возвращать старые вещи к жизни.
– Конечно, я и забыла, что это его хобби. Олли тоже любит всё чинить. У него есть древний крошечный бульдозер, не такой, как эти современные громадины, которые можно увидеть на дороге. У него и прицеп есть. Олли обожает с ним возиться.
Мы продолжали взбираться наверх. Начало темнеть.
– Он весь год чинил его. Всё лето. Он был настроен очень решительно. Но Олли всегда такой упрямый.
– А где он? Я не видела ничего такого на ферме.
– О, на вершине горы, в шахте. Между нами говоря, я не думаю, что он нормально работает, но не хочу спрашивать. – Тётя Ви засмеялась. – С Олли бывает нелегко.
– Это точно, – вполголоса произнесла я.
– Отец немного разочаровал его, и ему здесь очень одиноко.
– Ясно, – ответила я, стараясь вызвать у себя сочувствие к Олли, но у меня не вышло. – Значит, вы не знаете, что не так с этим бульдозером?
– Он не заводится, хотя я уверена, что Олли починил всё, что только можно, и он целыми часами просиживал в интернете, пытаясь выяснить, почему бульдозер не работает.
У меня в кармане завибрировал телефон.
– Появился сигнал! – сказала тётя Ви, засовывая руку в свой карман.
Мы обе молча прочитали сообщения. Жёлтый свет экранов казался очень ярким в зимних сумерках.
Как ты? Я скучаю!:) – сообщение от Зары.
Я тоже по тебе скучаю, но со мной всё в порядке. Есть новости? Пожалуйста, спроси дедушку, как завести старый бульдозер? Всё уже починили. Не заводится. Ответь мне по электронной почте, – ответила я
Что?!
Просто спроси у него XXХ.
Я проверила, не удастся ли войти в гугл, но телефон завис, и я сдалась.
Когда мы добрались до вершины горы, я увидела овец: рогатые и пушистые коричневые шары с неопрятной свалявшейся шерстью под хвостом. Они заблеяли при нашем приближении и сгрудились у ворот, тыкаясь носами в охапки сена. Кажется, собаки их совершенно не беспокоили.
– Это порода соэй. Очаровательные животные и довольно редкие. Но они очень выносливые. Горные овцы.
– Похожи на коз, – заметила я.
– Это точно, но, уверяю тебя, это овцы. А теперь потряси сено и разбросай его вдоль стены, иначе его получат только самые задиристые.
Овцы ринулись к еде, выхватывая пучки сена из охапок, толкаясь и даже вырывая сено друг у друга изо рта. Они оказались довольно милыми.
– Они почти всё съели, – заметила я. – Разве они не едят траву?
– Едят, – ответила тётя Ви, – но в это время года её мало, поэтому мы даём им сено каждый день. С ними ужасно много хлопот, но они хорошо пасутся вместе с лошадьми, и их так мало, что я считаю своим долгом сохранить это стадо. К тому же баранина очень вкусная.
– Я не ем мясо.
– Да, я забыла. Напомни мне сегодня вечером приготовить тебе что-нибудь другое.
Мой телефон снова зазвонил. Я посмотрела на экран.
Дедушка сказал, что надо ударить по топливному насосу молотком?!?!!
– Не волнуйтесь, меня вполне устроят овощи, – ответила я, рассеянно думая о молотках и бульдозерах.
– Это не проблема, – сказала тётя Ви, взяла последнюю охапку сена и разбросала её по полю. – Я что-нибудь придумаю.
Глава 14
Но она ничего не придумала, потому что к ужину подали четыре тарелки с лазаньей. Лазанья была с мясом. Мы ели почти в полной тишине, и я ковырялась в своей тарелке. Я могла есть сыр, и теперь пыталась отделить верхний слой пасты от мяса. У него был мясной вкус, но я всё равно его проглотила. Я ужасно проголодалась.
Сержант Льюис жадно ел лазанью и болтал о всякой ерунде. Вероятно, молчание, особенно со стороны Олли, действовало ему на нервы, и хотя у него был приятный валлийский акцент, бессмысленные местные сплетни нам скоро наскучили.
