– Да, она говорит, мы оба несговорчивые. Всегда пытаемся заново изобрести велосипед. Никогда не можем вовремя остановиться.
– Решительные?
– Да.
Теперь пришла моя очередь пинать комья снега. Олли как будто описывал меня.
– Я бы хотел с ним встретиться, но мы живём так далеко, а он ведь нечасто путешествует?
– Да, но я уверена, что твой бульдозер ему бы понравился. И ты тоже.
Олли пожал плечами и надел на голову снеговику старую жокейскую шапочку. Снег падал, и я зачарованно смотрела на полёт снежинок, пока не почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Я подняла голову. Мне казалось, что за мной наблюдают, но рядом никого не было, кроме снеговика.
Я натянула шапку с помпоном и направилась к входной двери. Снимая ботинки, я снова оглянулась. Никого.
– Кто-нибудь будет блины? – спросил Олли, когда мы вошли в дом.
Тётя Ви улыбнулась и взъерошила его волосы.
– Спасибо, милый. Кажется, у нас был лимон. – Она открыла холодильник.
Мы сели за стол, но без полицейских мне было очень неуютно. Хотя я знала, что всё закончилось, я снова решила посмотреть в интернете картину Вермеера.
– Что там? – спросил Олли, заглядывая мне через плечо.
– Украденная картина.
– Такая маленькая, – заметил он.
Тётя Ви включила телевизор. Нам снова показали грузовики, застрявшие на дороге.
Трасса М4 была почти перекрыта.
М5 почти перекрыта.
Мы ели блины.
Пили горячий шоколад.
Снова пили шоколад.
Олли развёл огонь, а я думала о картинах и о Риджент-стрит.
На рассвете Олли взял бульдозер и выехал с фермы на главную дорогу. Вскоре от него остался лишь завиток чёрного дыма на белом снегу. Час спустя Олли вернулся и сказал:
– Готово! Теперь у нас есть прочищенная дорога до самой деревни. Если твоя мама приедет позже, она сможет добраться до нас.
Глава 22
– Майя, милая, как ты? Дедушка заболел, – быстро заговорила в трубку мама. Она позвонила, когда мы завтракали.
– У меня всё хорошо, – ответила я. – Мы тебя ждём. Что с дедушкой?
– Я не смогу приехать, – ответила мама. – У дедушки ужасный кашель.
– О нет!
– С ним всё будет в порядке. Он принимает антибиотики, но не может работать, поэтому я должна присматривать за близнецами и работать в магазине.
– А папа не сможет приехать?
– Милая, поездка займёт девять часов, и снега ужасно много… Но мы приедем, как только сможем.
– Мы расчистили дорогу, чтобы вы смогли до нас добраться.
Я услышала, как мама перевела дыхание и спросила дрожащим голосом:
– Я могу поговорить с тётей Ви?
– Конечно, – ответила я, передала трубку тёте и сглотнула. Крепко прижала к груди подушку, стараясь не расплакаться.
Тётя Ви сказала, что нам надо выпустить пони погулять.
– Иначе они сойдут с ума. Они слишком долго сидели взаперти.
Мой пуховик был по-прежнему мокрым после возни со снеговиком, поэтому я надела свою новую парку, надеясь, что мне удастся легко очистить её от лошадиной шерсти. Я достала из пуховика пакетик лакричных конфет и сунула его в карман. Я всегда брала его с собой, когда мы были на улице, на случай если мы застрянем в снегу. Мама как-то рассказывала мне о человеке, который оказался заваленным снегом на всю ночь, и у него был с собой всего лишь пакетик конфет.
Мы по очереди выводили пони и ездили на них верхом. Я научилась отлично садиться в седло и спускаться на землю. Я даже научилась надевать уздечку. Когда пришла очередь Самсона, тётя Ви велела мне ехать рысцой, а потом на один волшебный момент мы перешли на лёгкий галоп. Я не упала, Самсон меня не покусал, и это немного утешило меня после того, как мама сообщила, что не приедет.
Пока я тряслась в седле, я всё время думала о преступнике, Питере Ромеро. Вероятно, теперь он уже сидит в камере и рассказывает свою версию произошедшего инспектору Хану.
Мне следовало успокоиться, и я не могла понять, почему никак не могу этого сделать. Потом мы отвели пони обратно в сарай и закрыли двери.
На улице хлопьями сахарной ваты валил снег.
И снова у меня по спине пробежали мурашки и появилось чувство, будто за мной наблюдают, но, когда я обернулась, сзади не было никого, кроме снеговика.
В доме зазвонил телефон. Тётя Ви пошла снять трубку и крикнула Олли:
– Тебе надо его убрать! – Она имела в виду бульдозер. – Он загородил весь двор. Отгони его к шахте.
Олли забрался в кабину, и, когда я ударила по топливному насосу, бульдозер тут же завёлся. Я издалека наблюдала, как бульдозер упорно лез по склону, сминая и без того примятый снег, легко преодолевая кочки и выступы на дороге, пока полностью не скрылся за белой пеленой.
Я вернулась в дом и проверила ворота и дорожку. Мне по-прежнему казалось, что за мной наблюдают.
Собаки выбежали на шум, и Меган навострила уши, словно что-то учуяла.
– Тебе тоже так кажется? – спросила я, быстро поднимаясь на крыльцо и сбрасывая ботинки.
– Боже мой, Луиза, как ужасно… Я сейчас приеду. – Тётя Ви говорила по телефону. – Но я не хочу брать лендровер. Возьму лучше квадроцикл, так будет быстрее. Полчаса? Да, да, позвони ветеринару, вдруг он тоже сможет приехать.
Она повесила трубку.
– Чёрт возьми! Надо же такому случиться именно сейчас.
– Что произошло?
– Лошадь жеребится. Я всегда помогаю, если случай трудный или ветеринар не может приехать. Это в Капел-Дьюи. – Тётя Ви серьёзно посмотрела на меня. – Прости, Майя, но мне надо ехать.
– Ничего страшного, – соврала я. – С нами всё будет хорошо.
– Если я не вернусь к вечеру, накормите собак. Помоги Олли накормить лошадей. Меня может не быть всю ночь, это тяжеловоз. Большая лошадь.
– Хорошо, – ответила я.
– Вот и отлично!
Тётя Ви стала собираться. Она надела огромный плащ и сапоги и выбежала во двор. Потом снова вернулась в дом и поцеловала меня в макушку.
– Береги себя, Майя.
– Почему вы так говорите?
– Тебе пришлось нелегко. Я уверена, что тебе хотелось бы сейчас оказаться дома, в своей уютной квартире, где шумно и весело. – Она печально взглянула на меня и вышла в снегопад.
