В комнате воцарилась тишина. Чайник свистел, не смолкая. Я наконец-то перевела дух.
Глава 23
Нам каким-то чудом удалось не застрелить сержанта Льюиса, когда он появился несколько секунд спустя. Он взял пистолет, извлёк пули и убрал пистолет в карман висевшей у двери куртки.
– Начальство решило отправить меня сюда, – сказал он, грея руки над горелкой. – Тот ваш парень сбежал, поэтому я так быстро добрался.
– Питер Ромеро?
– Да. Машина, которая везла его в Лондон, перевернулась на льду, и ему удалось сбежать.
– Где произошла авария? – спросила я.
– Примерно в десяти милях отсюда.
Я сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух, пытаясь унять дрожь.
– Она могла тебя застрелить, – сказала я Олли.
– У тебя здорово получилось с кочергой, – ответил он, но его лицо было совершенно белым.
– Простите, что не приехал раньше, – сказал сержант Льюис. – Я чувствую себя ужасно виноватым перед вами.
– Мы могли бы просто спрятаться в кладовке и ждать, пока всё кончится.
– Я пообещала тёте накормить лошадей.
– Ну конечно, – простонал Олли. – Я хотел сделать это до темноты, но тут появилась та женщина.
Сержант вздохнул и потёр руки.
– Давайте сделаем это прямо сейчас. Ты, Майя, оставайся в доме. Двери запри. Мы с Олли покормим лошадей. Потом мы постучим четыре раза, хорошо? Пока не услышишь именно такой стук, не отпирай.
Я смотрела, как они вышли за дверь – тёмные силуэты на фоне тёмно-синего неба. Откуда ни возьмись упала одинокая снежинка, легла мне на руку и растаяла. Я перевела взгляд на гору, но ничего не заметила. Никакого света, никаких людей. На улице было ужасно холодно.
Мёртвая тишина.
Я закрыла дверь, повернула в замке огромный ключ и опустила смазанные Олли засовы.
Собаки суетились у моих ног, пока я целых пять минут резала отвратительное мясо из консервной банки и раскладывала его по мискам. У меня снова начали дрожать руки.
Тук-тук-тук-тук.
Я подошла к двери.
– Олли?
– Это мы, Майя.
Я отодвинула засовы и повернула ключ.
Сержант Льюис вошёл в дом, оставляя на полу снежные следы.
– Чертовски холодно, и снова пошёл снег. Олли, не думаю, что твоя мама сможет вернуться сегодня вечером.
– Наверное, вы правы.
– Раз я здесь, может, приготовим что-нибудь поесть? Я умею готовить отличное карри из нута, если только удастся раздобыть нужные ингредиенты. Где разделочная доска? Я могу взять вот эту? – Он показал на доску.
Я понимала, что сержант Льюис пытается нас отвлечь, но меня всё равно мутило.
Олли сел на диване, а я устроилась на полу. С одной стороны меня защищал диван, а с другой – стена.
– Человек или люди, похитившие Зару, были европейского происхождения. Так она описала их акцент.
– Эта женщина спрашивала про картину. Она у тебя? – спросил Олли.
– Нет. Я даже не знаю ничего о картине. Ведь я никогда не говорила с преступником. Я была в автобусе, когда…
Я закрыла глаза. Картина Вермеера была совсем крошечной, меньше листа А4.
– Она держала её в руках, – сказала я. – Когда я увидела их на улице. Держала картину! В руках у неё что-то было, похожее на книгу, но если это была картина Вермеера… – я прислонилась спиной к стене и уставилась на потолок, – …то ему каким-то образом удалось её заполучить. Может быть, поэтому он убежал?
– А потом сказал этой женщине, что картина у тебя, – добавил Олли.
– Зачем ему это делать?
– Так она у тебя?
– Конечно нет, но именно поэтому та женщина и пришла сюда. Не потому, что я свидетельница, а потому, что она думала, что картина у меня. А у меня её нет.
– Ты уверена? – спросил Олли. – Она не могла к тебе случайно попасть?
Сержант Льюис выглянул из кухни.
– Так да или нет? Хотя я понятия не имею, о чём вы…
Олли принялся рисовать круги на пыльном экране монитора и ногтем отскоблил точку мушиного помёта.
– Сколько же стоит эта картина? Если это, конечно, та самая картина.
– Достаточно, чтобы из-за неё можно было убить.
Сидя на полу кухни, я позвонила инспектору Хану. Трубку сняла сержант Паркер, и я поведала ей свою теорию.
– Она подходит под наше описание подружки Джорджио Ромеро, но у неё железное алиби. Надёжные свидетели видели её в Испании во время убийства.
– Я совершенно уверена, что это она была в нашем доме, а на прошлой неделе я видела её на Риджент-стрит. И она сказала, что картина у меня. Вы ничего не говорили о картине.
В трубке шумно вздохнули.
– Так картина у тебя?
– Нет, но та женщина в этом уверена. Она сказала, что он утверждал, что картина у меня. А значит, она вернётся.
Последовала пауза.
– Я попрошу инспектора позвонить тебе как можно скорее. А пока оставайся дома и не выходи на улицу. Береги себя, Майя. Я думаю, скоро всё прояснится.
И в трубке повисла тишина.
За ужином мы пытались шутить и вести себя как обычно. Сержант Льюис болтал с Олли, и мы ели его вкусное карри, но оно застревало у меня в горле.
– Не волнуйся, – сказал Олли, заметив моё состояние. – Теперь сюда никто не доберётся. Снег высотой в мою ногу.
Позвонила тётя Ви.
– Я даже не буду пытаться добраться до дома, – сказала она. – На улице ужасный снегопад, и хотя жеребёнок уже родился, я бы хотела понаблюдать за кобылой. Позаботьтесь о сержанте. В буфете за бойлером есть шоколадное печенье к чаю.
Мы не стали ей говорить, что теперь нас преследуют уже двое убийц.
В полночь мы пили чай. Сержант Льюис решил, что будет безопаснее, если он останется в доме. Я была с ним согласна.
Они с Олли отправились забаррикадировать ворота листами фанеры, которую Олли собирал, чтобы сделать бильярдный стол.
– Это более важное дело, – сказал сержант, размахивая электрической дрелью.
Вскоре они вернулись.
– Теперь во двор не проникнет даже мышь, – сказал сержант.
Но даже несмотря на это, Олли опустил ставни на всех окнах, кроме кухонного.
Мы вместе прибили доску к внутренней части двери.
