Меган убежала вперёд, преследуя невидимых ворон.
– Не думала, что скажу это, но мне будет вас не хватать, – сказала я.
– Я тоже не думал, что это скажу, но я буду скучать по тебе, – ответил Олли.
Мы направили пони к шахте, и Олли сказал мне, что кружащая в небе птица – красный коршун, и он будет очень рад, если я снова приеду летом.
– Правда? – спросила я.
– Правда, – ответил он.
Эпилог
В мае, сразу после моего дня рождения, на который мы устроили настоящую вечеринку с Зарой, моими друзьями и угощениями, купленными на Боро Маркете, нам принесли красиво подписанный конверт.
– Что там? – спросила Зара.
– Приглашение на закрытый показ. Что такое закрытый показ?
Дедушка прочёл письмо вслух.
– Это та твоя картина, милая. Вермеер. В Букингемском дворце.
– Картина, картина! – закричала Прешес и принялась рисовать каракули на дверце холодильника.
Мы все пошли на выставку, включая близнецов. К нам присоединились Олли и тётя Ви. Мы взялись за руки и прошли в огромные двери мимо шикарно одетых людей с бокалами шампанского и канапе.
Нас встретил инспектор Хан, пожал всем руки и провёл через толпу в маленький боковой зал.
Посреди зала на мольберте стояла картина. Кажется, на неё никто не смотрел: все разговаривали друг с другом, потягивая шампанское из бокалов.
– Это она? – спросила Зара. – Такая крошечная.
– Да, – ответил голос у нас за спиной. Я повернулась и увидела пуговицы на безупречном чёрном костюме. – Питер Ромеро к вашим услугам.
Он смотрелся очень стильно и был совсем не похож на мужчину, которого я в последний раз видела лежащим на носилках. На нём не было ни пулевых ран, ни пятен крови. Я бы не узнала его, если бы не ярко-рыжие волосы, сияющие в свете мощных ламп, а также мягкий голос, разносившийся по залу.
– Здравствуйте, – сказала я. – Это моя сестра Зара, а это Олли.
Он протянул для рукопожатия левую руку, и я заметила, что его правая рука спрятана под пиджаком. Возможно, он ещё не до конца поправился.
– Что вы думаете о картине? – спросил он.
Зара наморщила лоб:
– И это всё?
Картина была и вправду совсем крошечной. На ней были изображены две девочки, державшиеся за руки. За ними в темноте коридора виднелись фигуры других людей, но мы могли лишь немного разглядеть их улыбающиеся лица.
– Она очаровательна, – сказала мама. – Очень милая. Тёплая. Там столько любви.
– Кажется совсем новой, – добавила тётя Ви. – Совсем не выглядит так, словно её написали более трехсот лет назад. Такое чувство, что она была написана вчера.
– Двести миллионов долларов, – заметил папа. – За эту картину?
– Ух ты! – воскликнул Олли.
– Это очень ценная картина. В мире не так уж много подлинных произведений Вермеера, – ответил Питер Ромеро. – Она невероятно редкая. Как приятно снова видеть её на законном месте.
– Забудьте о деньгах, – сказал дедушка. – Посмотрите, какое мастерство. Посмотрите на свет, на тени, на то, как она написана. Невероятно!
– Посмотрите, сколько здесь любви, – добавила тётя Ви.
Я вгляделась в лица девочек. Старшая смотрела на младшую с нежностью, а младшая улыбалась, вся переполненная энергией.
Они выглядели очень счастливыми, и такими же счастливыми были люди у них за спиной.
– Они похожи на нас, – сказала я.
– Верно, – согласился дедушка и обнял Зару и нас с Олли.
