– Это моя вина, – произнесла я вслух.
Нет, не моя. Это вина того мужчины.
Но от этого мне не стало лучше.
Я села на кровать, глядя на пуховое одеяло Зары. Там, где она сидела утром, надевая туфли, осталась вмятина. Её пижама валялась на полу, и я подняла её и аккуратно сложила. Положила сверху потрёпанного кролика и пригладила ему уши. Они были очень мягкие. Я взяла кролика и прижала к лицу.
В комнату вошла мама. Её лицо было заплаканным и красным, глаз почти не видно. Позади стоял папа. Он выглядел серым и испуганным. Мама опустилась на пол и начала прибираться под кроватью Зары. Папа остался в дверях, прислушиваясь к разговору на кухне.
Я услышала, как дедушка говорит с женщиной-полицейским.
– Есть новости? – спросила я.
– Нет, – ответила мама из-под кровати. – Но я уверена, они её найдут. – Её голос задрожал, и она вытерла заплаканное лицо одеялом. Папа сжал её плечо. Они были совсем непохожи на моих родителей. Это были какие-то измученные незнакомые люди, одновременно старые и молодые.
Вдалеке очередной вертолёт описал круг, и раздался звон церковного колокола.
– Десять часов, – сказал папа.
– Майя! – Мама бросилась ко мне, схватила меня за руки, и слёзы снова потекли у неё из глаз. – Майя, что нам делать?
В тот вечер спать легли только близнецы. Остальные расхаживали по кухне, ждали и слушали, как женщина-полицейский переговаривается по рации.
Приехал инспектор Хан и снова стал задавать мне вопросы.
– Вы её найдёте? – спросила я.
Инспектор разгладил складки на брюках. Внимательно посмотрел на плинтус, как будто там мог быть ответ, и кивнул.
– Не волнуйся, – сказал он, не глядя мне в глаза. – Уверен, мы найдём твою сестру.
Я вернулась в комнату и легла на кровать Зары, сжимая в руках её кролика, раскачиваясь и не переставая беспокоиться. Я пристально посмотрела на себя в зеркало. Смуглое лицо, тёмные волосы, белая прядь, как у Зары. Как у папы.
Почему они ошиблись?
Почему они не забрали меня?
Глава 8
Около половины пятого утра дедушка приготовил завтрак. До меня донёсся запах тостов, и я проснулась, чувствуя себя как обычно, и только потом вспомнила, что Зара исчезла.
По улицам уже пробирались мусоровозы, и за окнами раздавался уличный шум. Над рекой появились первые вертолёты, и улица снова ожила.
Была пятница. Мне следовало собираться в школу. Мне следовало бы радоваться в предвкушении вечеринки в честь окончания четверти…
Я выбралась из кровати. На мне по-прежнему была школьная форма.
За кухонным столом двое новых полицейских пили кофе.
– Доброе утро, Майя, – преувеличенно весело сказал дедушка. – Твои мама с папой в полицейском фургоне, помогают искать Зару. Хочешь яйцо?
Я заметила, что на кухне бормочет радио, но дедушка протянул руку и убавил звук. Наверное, в новостях скажут об исчезновении Зары.
– Какие-нибудь новости? – спросила я полицейского.
Один из них покачал головой, а другой даже не взглянул на меня.
В дверях появилась Прешес в ночном подгузнике, свисающем ниже колен, и я заставила себя изобразить улыбку.
– Прешес, – сказала я, – давай-ка мы тебя переоденем.
Она побежала в ванную впереди меня и легла на пол, задрав ноги вверх. Меняя подгузник, я старалась дышать через рот, и когда отдирала её пальцы от своих волос, услышала у двери какой-то шум.
Голая Прешес вскочила на ноги и побежала посмотреть, что происходит, и я последовала за ней.
В квартиру ворвались мама, папа и полицейский. За ними следовала Зара.
– Зара! – крикнула я и бросилась к ней.
– Майя! – завопила она, и я изо всех сил обняла её.
– Что произошло? – спросила я.
Прешес бегала вокруг, приплясывая и крича, хотя понятия не имела, что происходит.
– Мы нашли её у школы, – объяснил папа.
– Я была там не больше минуты, – сказала Зара.
– Одну секундочку. – На лестнице за спиной у сержанта Паркер, чья помада за ночь успела исчезнуть, возник инспектор Хан. – Если можно, мы бы хотели поговорить с Зарой, пока она ничего не забыла.
Зара сидела за столом и выглядела очень маленькой. Остальные, кроме инспектора Хана, стояли вокруг неё. Он снял пальто. Под ним оказался тот же безупречный костюм. Если он в нём спал, этого не было видно. Он посмотрел на стул и тщательно провёл по нему рукой, прежде чем сесть. Достал из футляра крошечные очки и водрузил их на нос. Его тёмные глаза теперь казались больше. Сержант Паркер стояла позади и записывала, а инспектор Хан внимательно смотрел на Зару. Она пыталась храбриться, но вся дрожала и, судя по солёным дорожкам на щеках, плакала.
– Расскажи нам обо всём своими словами…
– Они надели мне на голову мешок…
– Мешок? Они надели тебе на голову мешок? – перебил инспектор.
– Да. Я пошла в туалет, потом вернулась по коридору и была уже за сценой. Кто-то подошёл сзади, накинул мне на голову что-то чёрное, а потом сунул меня в большой мешок с молнией. Я слышала голоса людей в зале, но они говорили так громко, что никто не слышал моих криков.
– Там было полно народу, – сказала мама, беря папу за руку и улыбаясь.
– Спасибо, – сказал инспектор Хан. – А что потом?
Дедушка поставил перед Зарой тарелку с тостами и джемом, и она откусила огромный кусок, обдумывая ответ.
– Потом они завязали мне глаза.
– В мешке? Где именно это было?
– После мешка. Наверное, это было в машине. Они расстегнули мешок и завязали мне чем-то глаза и руки. Я только успела заметить белый потолок в комнате.
– Краска? Штукатурка? – уточнила сержант Паркер.
Зара пожала плечами:
– Не знаю. Просто белый.
– Ты разглядела лица? – спросила мама.
Уголки губ инспектора дрогнули.
– Они что-нибудь спрашивали?
– Им был нужен мой телефон, и я его отдала. Они спросили, показывала ли я снимки полиции. Я сказала, что у меня нет никаких снимков. – Зара посмотрела на меня. – Я сказала, что это не я. – Её нижняя губа начала дрожать. – Им была нужна ты.
Последовала пауза, во время которой инспектор переводил взгляд с Зары на меня.
– Как ты думаешь, сколько там было человек? – спросил он. – Не торопись с ответом.
