– И все ведут в Могавк, – добавляет мама.
– Точно. Стар уже учится в Могавке. Это она потеряла чёрную шапку на школьной парковке. Так Рене поняла, что Стар – одна из воров.
– Но Джирад и Ковальски не подростки, – говорит папа.
– И то правда. Но они невысокие и их можно принять за подростков. Давайте признаем, что люди часто сваливают на детей и вандализм, и мелкую кражу. На этот раз люди были правы лишь наполовину. Ночью, в чёрной одежде – кто мог их различить?
– Зачем Ковальски поступил столь безответственно? – спрашивает мама.
Папа останавливает машину на следующем светофоре.
– Учителя так себя не ведут.
– Он поспорил с миссис Ирвин. Предметом спора стала ценность искусства. Оказалось, он не любит проигрывать. Видели, как он играет в пинг-понг? А как он бегает?
– Я правильно понял, что она думала, что общество более не ценит искусство? – спрашивает папа.
– Да, она поспорила с мистером Ковальски, что ей не нужна страховка. Что никто больше не ворует предметы искусства.
– Вот это да! Декан факультета искусств, который не верит в ценность искусства! – говорит мама.
– Она даже оставила его картину на улице, у мусорного бака. Ту самую, которую подобрал папа. Мам, вот увидишь, она тебе так понравится!
– Я в этом не сомневаюсь. Револьвер. Как ты догадался, что мистер Руперт обронил его? – спрашивает мама.
– Он написал заявление на Аттилу, который якобы украл его револьвер, в день, когда нас заперли в школе. Поэтому мы знали, что у него было оружие. А ещё он каждый день осматривает школу по просьбе миссис Кляйн.
– Зелёный, – говорит мама папе, и мы снова трогаемся с места.
– С тех самых пор, как «Фольксваген» въехал в школу, – продолжаю я, – она очень боялась оставаться одна.
– А потом она встретила мистера Руперта, – добавляет папа, сворачивая на нашу улицу.
– Да, мы-то побаиваемся его. Он офицер запаса и частенько разгуливает по району в камуфляже.
– Но для неё он сильный мужчина, – говорит мама.
– Я сомневался только в одном. Намеренно ли мистер Руперт подставил Аттилу или он и в самом деле думал, что Аттила украл револьвер, потому что тот попал на камеру видеонаблюдения, – добавляю я. – Но миссис Кляйн развеяла мои сомнения, когда призналась, что ничего не рассказала мистеру Руперту.
Папа сворачивает на подъездную дорожку и глушит двигатель.
– Ты не думаешь, что он просто хотел повесить на Аттилу побольше из-за того, что тот украл почтовый ящик?
– Сначала я так и подумал. Но мистер Руперт слишком искренне удивился, когда миссис Кляйн призналась ему во всём, – отвечаю я.
– Можно было подумать, что полицейские уже допросили мистера Руперта на счёт оружия, найденного в школе, – говорит папа.
– Ошибка? – предполагаю я. – Дежурный сержант не стал детально описывать констеблям реплику.
– Так, я очень хочу послушать продолжение, но мне нужно сбегать в ванную, – говорит мама, выскакивая из машины.
Мы выходим из виноградинки и идём в дом. Папа сразу достаёт из морозильника рулет и ставит его в микроволновку.
– Удивительное у тебя выходит расследование. Ты же не собираешься стать детективом, когда вырастешь? – Он открывает холодильник и подкидывает мне качан салата.
Я ловлю.
– Нет. Я просто хотел помочь другу.
– Ага! Наконец-то ты признался, что твой друг – девочка. – Он подкидывает мне томаты один за другим.
– У кого появилась подружка? – спрашивает мама. – Что ещё я пропустила?
– Ни у кого мам, ты ничего не пропустила. Тебе уже всё известно. – Папа кидает мне оранжевый перец и лук.
– Вспомнила интересный факт, пока бегала в ванную. Вы же знаете, что иногда я общаюсь со стюардессой, которая обслуживает маршрут из Торонто в Нью-Йорк и обратно?
– С той самой, которая опоздала на рейс из-за котят в метро?
– Точно! Она говорит, что в аэропорту Кеннеди есть туалетная комната для собак. Дай-ка мне овощи, я пока резать начну.
– Серьёзно? – спрашиваю я. – И как она выглядит?
Я отряхиваю томаты и отдаю их маме вместе с разделочной доской. А потом я начинаю рвать листья салата.
– Похоже, она классная. В ней разложили газон с поддоном. Ещё они добавили деталей, таких как отпечатки лап на стене, небольшой пожарный гидрант, – рассказывает мама, нарезая томаты в два раза быстрее, чем обычно это делаю я.
– Детали – они как «искусство, которое питает наши души». – Я повторяю слова миссис Ирвин. – Искусство про-о-осто бесценно.
– Это правда. В каждом аэропорту должны быть такие туалеты для животных, – говорит папа. – Только представьте, как долго бедным приходится терпеть нужду в своих клетках?
– Сейчас всё меняется. Например, в Штатах нормы обязывают аэропорты, обслуживающие больше десяти тысяч пассажиров в год, иметь такие туалеты, – говорит мама. – Я слышала, что аэропорт во Франкфурте, в Германии, обслуживает более ста десяти миллионов домашних животных в год, и для них выделен целый зал отдыха.
– Ух ты!
– Там работает двадцать пять помощников и двадцать пять ветеринаров, – говорит она, нарезая перец. – Так что ты там говорил про подружку?
– Нет никакой подружки, мам. Папа заказал форму «Королевского выгула собак» для Рене. Похоже, мне придётся делиться с ней доходами.
– Она тебе помогает? – спрашивает мама. – Или просто ходит с тобой рядом?
– Она отлично справляется с Пингом. Он гиперактивен.
– Думаешь, Пинг гиперактивен? Попробуй выгулять йорков, – говорит папа. – Рене точно родилась в семье художников.
– Да, она и сама очень интересная. Она так же внимательна к деталям, как и я. Даже больше, чем Джесси. Только вот она заставляет меня делать то, чего мне совершенно не хочется делать.
– Прямо как жена, – улыбается папа, а мама щипает его за плечо.
Я задумываюсь над всем тем, чего бы со мной не случилось, если бы не пробивная Рене. Даже если мне придётся ходить по мусоркам и защищать её братца каждый день, я считаю, что выгуливать собак вместе с ней – классная идея.
– Скорее, как настоящий друг.
